— Ты проснулась, — сказала она.
А что она думала? Что я буду мирно обниматься с подушкой после всего, что случилось сегодня вечером?
— Да, — сказала я.
Наши губы соприкоснулись, мятно-свежие и вежливые.
— Спокойной ночи, Ундина, — сказала Грэйс, падая на простыни.
Моё сердце упало вместе с ней.
— Спокойной ночи.
Мы лежали неподвижно и молча. Через прозрачный потолок я видела мерцающие вдалеке звёзды, вечные и равнодушные. Как нам выбраться? Я задумалась. Мы должны выбраться. Наверное, мне стоит сказать это вслух.
Что я и сделала:
— Что насчёт нашего медо… поездки?
Молчание.
— Может быть, нам надо поехать? Это лучше, чем билеты просто пропадут. Представим, что это отпуск?
— Может быть, — наконец отозвалась Грэйс. — Если ты этого хочешь, -— и опять умолкла. А затем сказала: — Я не знаю.
У меня в животе словно поселился калейдоскоп из бабочек. И все они стали трепетать.
— Ладно. Если ты так считаешь…
— Не вижу, чему тут радоваться, — тихо сказала Грэйс.
Тревожное трепетание? Нет, это больше похоже на пчелиный рой.
— Не радоваться. Но может, если нам уехать вдвоём подальше, то всё наладится.
— Разве проблема в том, что тебе кажется, что мы мало времени проводим вместе?
— Нет.
— Нет, — согласилась она.
Я спросила твёрдо, как только могла:
— Ты хочешь всё отменить?
— Так вот о чём речь, да?
— Отсрочка. Вот и всё.
— Ты выбрала какую-то другую дату? — вежливо поинтересовалась Грэйс.
— Я…
Она не стала ждать окончания фразы, сказала тем самым ровным тоном, который становился очень знакомым:
— Я пытаюсь разобраться. Но не понимаю. Если ты не хотела свадьбы, то почему не сказала ещё несколько недель назад?
Потому что я хотела. Хотела любой ценой. Или думала, что хотела. Но последнее время, всё больше и больше меня тревожило, что произойдёт, если затея не сработает. Просто подумала, что не вынесу этого. И не хотела рисковать, пока точно не буду знать, что мы готовы.
— Я не виню тебя, за то, что ты злишься, — сказала я. — Я должна была рассказать немного раньше. Должна была…
— Даже не знаю, злюсь ли я. Не знаю, что чувствую, правда. Такого я не предвидела. Мы с Джессикой обычно говорили: “это всего лишь клочок бумаги”. Но это не просто клочок бумаги. Будь это клочком бумаги, то не стало бы проблемой — то, что я вновь возвращаюсь к тому, что ты предпочла не брать на себя обязательства. Это решение, принятое тобой осознанно.
Для Грэйс это была очень длинная речь, она заслуживала вдумчивого и искреннего ответа.
Ответа, что каминг-аут поспешен и сумбурен:
— Может быть, всё так и выглядит, но это вовсе не то, что я чувствую. Я люблю тебя и хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь. Я готова к “нам”.
— Но что? Тебе не нравятся свадьбы?
Не так уж и сильно, как она думала.
— Честно? Я почувствовала себя подавленной. Даже представить не могла, что могут быть такие сложности. Но настоящая проблема в том, что мне кажется, словно ты делаешь мне одолжение. Что мы затеяли всё лишь из-за твоей веры в то, что ты исполняешь моё желание. А не потому, что хочешь этого сама.
— Это одно и то же, — с ноткой раздражения сказала Грэйс.
— Нет, не то же.
— А даже если и нет, почему для тебя это так важно? Результат ведь тот же.
— В том-то и дело, что не тот же, и это играет большую роль, Грэйс.
Она села на кровати.
— Я не успеваю за ходом твоих мыслей, — сказала она. — Мне кажется, ты просто выдумываешь отговорки, чтобы не вступать в брак. Это не справедливо. Если ты не готова, нам не стоит жениться. Но это было бы, по крайней мере, честно.
Я тоже села.
— Я стараюсь быть откровенной.
— Я люблю тебя и готова начать новую жизнь вместе с тобой. И если ты хочешь сказать что-нибудь ещё, я не хочу знать что, — матрасные пружины скрипнули, когда Грэйс встала с кровати. — И у меня завтра очень трудный день. Я посплю в гостевой спальне.
— Грэйс! — возмутилась я. — Ты что, так просто возьмёшь и уйдёшь?
Её силуэт замер в проёме двери.
— Я люблю тебя. Я хочу стать твоей супругой. Я могу сказать что-то, чтобы ты передумала?
— Это не… Всё не так.
Она не повышала голос. Этого и не требовалось.