– Сейчас ты уйдешь, а завтра… когда проспишься, я отвечу на все твои вопросы. Ты все поняла?
– А чего понимать? – болталась сосиской в его руках красавица Елена. – Завтра так завтра… Щас… Девушка, а таким лифчиком Овчарова не удержите, сразу вам говорю. Он любит чистую Францию, чтобы тут открытенько так, а тут…
– Домой! – взревел Семен.
– Ой! – Взгляд Елены наткнулся на детскую кофточку. – Ой, не могу! Овчаров! У тебя, что ли, дите обнаружилось? И ктой-то додумался-то тебя ребятешкой одарить! Ха! Я умммиррраю! Ты в пеленках! Или… Или ты взял тетку с дитями? Признавайся, грязный трус!
– Я сказал – вон! – лопнуло терпение у Семена, он сгреб в охапку Лену, подхватил в прихожей сапоги – сама Елена при этом блаженно болталась на его руке – и вывалился в подъезд.
В подъезде пришлось понервничать. Елена Прекрасная вопила на манер Витаса и ни в какую не собиралась уходить. Семену пришлось самому напялить ей сапоги, при этом девушка старательно облобызала ему всю голову, а потом еще пришлось полчаса ловить такси – сама Елена категорически отказывалась это делать, да и поймать такси в новогоднюю ночь, вернее, в новогоднее утро, было делом совсем не простым.
Когда минут через сорок Овчаров зашел домой, ни Сони, ни спящей Ксюши уже не было.
– Та-а-а-к… – нервно качался с пятки на носок незадачливый кавалер. – Норма-а-ально… Одна, значит, никак выталкиваться не хотела, а другая… другую хрен удержишь… Ну и чего этим бабам нужно?
Пристальным взглядом Овчаров оглядел комнату – Софья собрала все… Да там и собирать нечего было… В общем, от девушки не осталось и следа… Даже горшочек с цветком, с елкой этой, забрала. Хотя именно это и радовало. Значит, Новый год не сразу забудется…
Семен в конце концов махнул рукой, покрутился еще немного, ничего не придумал и рухнул в постель.
Проснулся он от громких голосов. Кричали на кухне, причем было очевидно, что Анна чем-то недовольна, потому что она кричала больше, чем обычно.
– Нет, ты посмотри на него! А чего ж ты раньше думал, вражина ты эдакий?! – так начала свое праздничное утро Анна. – На кой черт ты баб-то вызывал?!
– Анечка, так я ж… они ж сами! – лопотал несчастный Шурка. – Разе ж я б осмелился?!
– Да у тебя спьяну-то какой только смелости не бывает! Кто голышом по поселку бегал и в сугробы нырял?! Не ты, скажешь?
– Ну, Анечка, ну так это ж… после баньки было.
– Да? После баньки?! Так и прыгал бы возле баньки! Кой черт тебя к магазину-то понесло?! Там что, сугробы выше?! – орала о наболевшем Анна. – И еще, наглец такой, он, значит, вызвал, а расплачиваться – так Аня должна!
Овчаров уже не мог спать. Хотел, но не мог.
– Ребята, привет, – вышел он из комнаты, нещадно зевая. – С праздничком вас. Как повеселились?
– Да вот Ане чего-то не понравилось… – виновато пожал плечами Шурка. – А уж я и так, и эдак…
– Ага! – снова взвилась Анна. – Он даже баб пригласил! И ведь еще, гад такой, пришли, главное, так нет чтобы к столу меня уважительно пригласить, в ресторанчик бы спуститься… сауна там была, оказывается… так он меня, Иуда, сразу в постель!
– Ну, Аня, – фыркнул Семен. – Он хотел, чтобы сразу все тридцать три удовольствия, чего уж ты?
– Да? Тридцать три? – уперла руки в бока Анна. – И я хотела! Мечтала, можно сказать! Так он же… что, думаешь, он на той кровати делал? Он же меня спать укладывал! Как завыл мне в ухо: «Рыбки уснули в пруду-у-у-у, мышки полезли в нору-у-у!», а у самого ни слуха, ни голоса. И ведь так нудил, у меня уж и в самом деле глаза стали закрываться. Уснула уже почти вся. Нет, слышу – хохот какой-то девчачий! Открываю глаза – мамонька родная! А там три девицы! И на всех трех из одежды только кожа! А этот… Шурка! Вот ты мне скажи, ты чего с ними делать-то собирался?! У тебя ж геморрой, грыжа паховая, радикулит! У тебя ж… Господи, у тебя ж, как у нашего Сидорыча, только один орган здоровый – костыль!
– И чего?! – гордо вытянулся Шурка. – Мне уж и вовсе… И совсем мне уже, что ли, помирать?! Я еще… я и вообще еще…
Анна, хоть и дулась на мужа, но дело свое дамское знала великолепно. Поэтому, пока ее рот вовсю сыпал проклятиями, руки ловко резали хлеб, вытаскивали из холодильника нарезку и салаты.
– Ты лучше скажи мне, – прервала супруга Анна. – Куда ты маленького поросенка дел? Где наш поросенок?
– Так… ты про Янку? – наморщил лоб Шурка и проявил чудеса памяти. – Ее ж Василь Васильич с собой взял. Еще вчера. Да-а-а…
Анна сузила глаза – ответ ей явно не понравился.
– Я тебя не про Янку, я тебя про поросенка! Молочного мы привезли! Из дома! Ты чего – съел его уже?