— Ремиль, — тихо спросила она, когда за столом уже возобновились разговоры, — а ты цветы любишь?
— Да, особенно лилии, — кивнула девушка с ужасом глядя на то сколько рагу в её тарелку насыпал Эйомер, ведь этого и за неделю не съесть! Ловко поменяв свою тарелку с его ещё пустой и подметив строго сведённые брови жениха, она, как ни в чём не бывало, повернулась к дочери Князя. — Они расцветают летом на берегу реки и пахнут так сладко, что хоть до ночи рядом сиди. Я даже пересадила несколько домой под окна, в тени они очень хорошо принимаются.
— Так что, привезти вам немного? — улыбнулся Имрахиль. — Я тоже их люблю, сам ухаживаю. А вот Лотириэль с розами возится. Помню, ещё молодым был, приезжал в Рохан весной, так степь цвела как ковёр самоцветный. Накопал цветов, увёз домой — не прижились… Расстроился — даже не сказать как.
— Так степные цветы нужно семенами сеять, от корневищ проку не будет, они либо однолетние, либо слишком капризные чтобы пересадку пережить, — улыбнулась Ремиль ощутив под столом лёгкое пожатие Эйомера: напоминание что он рядом и бояться нечего. — В наших степях цветут самые красивые на свете маки. Они алые, словно предвещающий ветер закат, но рвать их нет смысла — все лепестки тут же облетят. Вот их семена вы можете взять домой и посеять по весне, я помогу их собрать.
— Буду признателен! — князь улыбнулся и, чуть перегнувшись через стол, прошептал. — А рыбу эти двое уже стащили, вот, посмотрите.
— Котёнок! — проследив за его взглядом Ремиль едва не захлопала в ладоши от радости заметив рябой хвост сорванца который утащил под стол кусок жареного карпа. — Какой шустрый, прям как лисица.
— Там ещё и щенок, — улыбнулась Эйовин. — Они вместе добывали, сейчас делят.
— Как двое юношей однажды добывали последний горшочек с черничным вареньем из погреба. Тот, что постарше, поваров отвлекал, новые рецепты рассказывал, байки из воинской жизни, там все едва со смеху не попадали. А второй, помладше, в подвал через окно забрался и пробовал, в каком горшочке черничное. Со всех по ложечке. Пока нашёл — на всю жизнь варенья наелся, верно, Эйомер? — Конунг улыбался радостно и искренне. — Или вы с Тэйодредом думаете, что я не знал, почему ты сладкое не очень любишь?
— Похоже от вас многое не утаишь? — поднял на него глаза Сенешаль, удивляясь, как при такой осведомлённости о проделках с вареньем, дядя ничего не знал о Ремиль. Или ему были настолько безразличны чувства племянника, что решил не придавать значения его увлечению? — Кто же нас заложил?
— Да никто не жаловался, — вздохнул Тэйодред. — Тогда и Гримы при дворе ещё не было.
— Братишка, будешь такую дрянь за столом вспоминать… — Эйовин демонстративно сморщила носик. — Лучше мне бы тогда принесли варенье.
— А ты отказалась.
— И рыбу увели, — сочувствующе кивая, поддакнул Эйомер. — Даже не знаю каким деликатесом теперь тебя побаловать? Может маринованными огурчиками в сметанном соусе?
Глядя на нарочито расстроенную Эйовин, рассмеялись все, даже Тэйодред. И как бы не шумели за другими столами, за этим внезапно стало тепло и спокойно.
— Эйомер, ты зайдёшь ко мне после ужина? — тихо спросил Конунг.
— Разумеется, дядя, — ответил витязь удивлённо взглянув на правителя, а затем на Тэйодреда. Интересно, что такого успел наворотить брат за те пару часов, на которые они расстались на кухнях? Конечно, дурное дело не хитрое, особенно если с его сегодняшним усердием, но вот чтобы посредник понадобился в их с отцом противостоянии — это что-то новенькое. — Как только Ремиль отдыхать провожу.
Ужин закончился уже затемно, гости и сами рохиррим разошлись по покоям, а Тэйоден направился не в тронный зал, где обычно решал все вопросы, а к себе в покои. Присев за стол, он взял в руки перо и бумагу, но писать ничего не стал, покрывая лист витыми узорами и дожидаясь племянника.
Тот не заставил себя долго ждать и, проводив утомлённую невесту в опочивальню, тут же явился пред его светлые очи.
— Вы хотели поговорить, дядя?
— Присядь, — Тэйоден поднял голову. — Не поговорить. Попросить прощения. За то, что едва не натворил, что не поверил и не выслушал прежде, чем решения принимать.
— Не стоит, я благодарен уже за то, что вы изменили своё решение и позволили взять в жёны ту единственную, что мне дорога. Для меня это гораздо ценнее возникших прежде недоразумений, — в несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, Эйомер остановился перед конунгом. — Хотя не спорю, мне хотелось бы знать что стало тому причиной. Меня тревожит Тэйодред, с ним явно что-то происходит, только и слова не выдавишь.
— Я знал о ней. От Гримы. Но, когда освободился от его власти, решил, что и это его наветы… Обжегшись на молоке, дуют на воду, Эйомер… А Тэйодред пытался, видимо, тебя защитить, да перестарался. Одно хорошо — Лотириэль его любит. А он всё считает, что я в его бредни о том, что он тебя к трону пускать не хочет, поверю. Да вы же роднее братьев.
— Роднее. Только если бы знал что он задумал, то не допустил бы этого и вашей ссоры. Но Тэйодред обвёл меня вокруг пальца, как мальчишку, — при одном упоминании Гнилоуста на щеках Сенешаля заиграли желваки: даже сейчас этот гнусный лжец вторгался в его жизнь, закончится ли это когда-нибудь? — Мне не ведомо возможно ли ужиться с нелюбимой. Я бы точно не смог, поэтому чувствую свою вину перед ним.
Тэйоден встал и шагнул к Эйомеру, обнимая его:
— Мальчик мой… Пойми, Тэйодред тепло относится к этой девочке, и она его любит. И уберечь его если и надо, то от самого себя. Поможешь мне?
— Разумеется — отвечая на объятья конунга и ощущая их крепкое отцовское тепло, витязь подумал о том, что, возможно, он не прав в своих суждениях о происходящем и всё ещё может быть хорошо. — Что я могу для этого сделать?
— Сначала скажи, ты ведь видел его и Лотириэль вместе? Веришь в то, что они могут парой стать? Потому что она его любит, и он добр к ней, причем ему эта доброта не в тягость.
— Со стороны кажется, что они и есть настоящая любящая пара, не знай я правды, поверил бы им. Тэйодред всегда отличался добротой, он не обидит Лотириэль, но мне бы хотелось чтобы и сам был счастлив в этом браке.
Тэйоден опустил голову:
— Другой у него нет. Но тут вопрос в том, что я знаю, как он решил поступить. И предпочту, чтобы он все-таки женился на ней.
— Дядя, вам отцовское сердце должно подсказать как вернее поступить, — попытался успокоить конунга Эйомер, разумно промолчав о том, что две его предыдущие попытки заключения брачных союзов в семье были не слишком успешными. — Уверен — вы найдёте правильное решение.
— А ты сам готов жениться? — улыбнулся Конунг.
— На Ремиль хоть сейчас.
— На Ремиль. Хорошая она у тебя, ясная. За меня пока прощения попроси, я это сам позже сделаю, когда пообвыкнется. Иди спать, Эйомер. И прошу, просто знай, что Тэйодред — мой сын, и я все сделаю, чтобы он остался жить и был счастлив.
— Поверьте, дядя, это и для меня не менее важно ведь он мой брат, — снова обнимая конунга, Эйомер склонил голову, а затем поспешил в свою спальню — день выдался слишком трудный. Правда, проходя мимо комнаты выбранной Тэйодредом для любимой, он не смог побороть искушение и заглянул туда, чтобы увидеть как спит утомлённая поездкой и волнениями девушка. Его маленький звонкий колокольчик, она была сегодня невероятно смелой и он всегда будет ценить это.
========== Глава 9. ==========
Тэйодред задремал едва ли не к утру, проснувшись от того, что слуги принесли ему наряд, взглянув на который, он едва не застонал. Праздничный, роскошный, в таком только на торжествах статуей стоять, ну ведь обручение…