— Чего? Медным тазом? А им зачем накрывать? — Тэйодред растерянно смотрел на брата. — Вот придумаете вы с отцом. Тот полдня талдычил, что в постели должна быть гармония… Ну ладно, достал я из кладовки этот гномий музыкальный инструмент, так он же большой! Если я его в кровать суну, да ещё медный таз добавлю — где ж я жену любить должен? На подоконнике?
— Ты главное по тазу не бей, а то половина дворца сбежится, чтобы посмотреть что у вас там происходит, — всё ещё стараясь держать серьёзный тон, посоветовал Эйомер. — Лишнее кроме невесты, подушек и перин с кровати лучше убрать. Советы Конунга от греха подальше тоже лучше забудь — у него давно было, вдруг чего путает? Так вот, девушки любят ушами, так что не забывай говорить ласковые слова, а сам тем временем можешь от белья её избавить. И аккуратным быть не забудь, а то второй раз не скоро тебя к себе подпустит.
— Да ну вас, двоих… в постель к жёнам! — не выдержал Фарамир, едва не сгибаясь пополам от хохота и уходя прочь с террасы.
Тэйодред проводил его нарочито удивлённым взглядом, но тут же улыбнулся брату:
— Думаешь, расскажет Эйовин, как ты меня учил? — в голосе витязя снова звучало то спокойное тепло, с которым он всегда обращался к родным. — Пойдём. Они ждут. Или об заклад побьемся, у кого первого «результата» ждать?
— У меня, разумеется, — без лишней скромности ухмыльнулся Эйомер. — А он, между прочим, не лыком шит. Слыхал я в Гондоре всякие слухи, так что только с сестрой и остепенился.
— Ладно, пусть у тебя будет. И это не слухи были, Эйомер, — Тэйодред улыбнулся. — Так что, иди, делай, всё равно мне за тобой не угнаться.
— Но и отставай сильно, а то придётся проверять хорошо ли проведён сегодняшний инструктаж.
— Свечку держать будешь? — хмыкнул Тэйодред. — И сколько времени дашь, прежде чем проверять придёшь? Я же старше тебя, вдруг уже и не смогу… И не встанет… А если встанет, то не спрыснет, а если спрыснет — не прорастет, а если…
— Месяц, — оборвав его жалобы на мужское здоровье, Сенешаль задумчиво потёр подбородок. — Если что, к дяде обращусь, он тебе быстро целителя найдёт.
С этими словами хлопнув брата по плечу, витязь направился к дверям.
— Поторопись, а то слухи пойдут что невеста тебя не слишком привлекает.
Тэйодред быстро догнал его и в коридор они вошли уже вместе.
— Удачи, братишка! И до встречи утром.
— Советы мои не забывай, — обернулся тот, уже направляясь к лестнице и старательно игнорируя насмешливо-понимающие взгляды так же вышедших из зала воинов. — Наверное, конспектировать нужно было. Боромир говорит чтобы ничего из памяти не терять нужно обязательно вести каждодневные записи.
— Ничего я за «писи» прятать не буду, — Тэйодред легко вбежал по лестнице.
— Вот уж постарайся попадать в цель, — пользуясь тем, что двери его спальни были ближе Эйомер приоткрыл их и, прежде чем скрыться внутри, ещё раз подмигнул брату. — Моя дочь родится первой.
========== Глава 10. ==========
Лето таяло, как мед на горячих и пушистых ломтях свежеиспеченного хлеба. Из садов доносился чуть терпковатый запах яблок, убирали зерно и уже начинали сбраживать новую медовуху. Рохан жил мирной жизнью, границы были спокойны, редкие набеги отбивались быстро, так что присутствие Тэйодреда и Эйомера на Рубежах не требовалось. Тэйоден только улыбался, втайне радуясь тому, что племянник с молодой женой решил до весны остаться здесь, в Медусельде, пока мастера полностью не закончат восстановление отцовского дома, за которым хоть и следили всё это время, но даже то, что там никто не жил, много значило.
А обе молодые пары не отрывали рук друг от друга, к ночи мужья, как бы ни были заняты, возвращались к своим супругам, а, зачастую и днём могли уйти в покои. И если от Эйомера и Ремиль Тэйоден ждал такого, то подобное поведение сына и удивляло, и радовало. Неужели влюбляется? Неужели оставил давнюю причуду за спиной? Вот все два месяца после свадьбы каждую ночь с женой…
Конунг осекся… Каждую? Без перерыва? И Эйомер тоже? Так чего молчат? Или залюбились до того, что счёт лунным дням потеряли? А на лице уже сияла радостная улыбка, которую ничем нельзя было стереть. Ну всё, сын. Не получится у тебя уехать на Рубеж, как вчера решил и объявил. Неделю ещё тут просидишь, а там целители уже не ошибутся. То-то девушки по утрам чуть бледны, да не особо к завтраку притрагиваются…
Лотириэль действительно была расстроена предстоящим отъездом мужа, но что поделать, дочь и сестра воинов, осознавала необходимость. Вот только с Ремиль своей тревогой поделилась, потому что к этой светлой девочке привязалась как к сестре, которой у нее не было.
— Через неделю хочет уехать? Это точно? А вдруг и Эйомер решит с ним отправиться? — ощущая, как от одной мысли о том, что может остаться одна, без мужа, в этом огромном, полном воинов дворце, к горлу подступает тошнота, Ремиль испуганно взглянула на ставшую подругой темноволосую дочь Князя Дол-Амрота. — Давай лучше спросим? Не хочу теряться в догадках.
Та согласно кивнула и, покинув комнату для рукоделия, девушки поспешили в сад — там несколько воинов жарили на углях свиные туши, которые должны были стать главным угощением на празднике урожая: отмечать планировали нынче вечером, с первыми звёздами.
— Эйомер, — позвала Ремиль, заприметив любимого, проверяющего, хорошо ли закреплён один из вертелов и срезающего на пробу кусочки румяного мяса, запах которого показался не слишком аппетитным, но тревожил не так сильно как собственные страхи. — Говорят, Тэйодред после праздников собирается отбыть на Рубеж? Скажи, ты ведь не едешь сейчас с ним? Я не хочу оставаться одна, мне будет плохо без тебя. И Лотириэль тоже волнуется. Может, вы нас с собой возьмёте? Есть же там комнаты, а мы не прихотливы.
— Что ты, колокольчик мой, воинская застава это вовсе не женское место, — взглянув на раскрасневшуюся, взволнованную жену, Сенешаль лишь покачал головой: и приятно её волнение, и не хочется, чтобы губы так кусала. — Незачем вам обеим тревожиться: я никуда не еду, да и с Тэйодредом ещё не всё решено. Погодите немного. Вот лучше попробуйте, какое сочное мясо получается. Может подскажете, если я пряности какие забыл?
— Хорошо, — ощущая как на сердце от его слов становится легче, Ремиль взяла вилку с предложенным угощением и, едва откусив кусочек, почувствовала, как болезненно сжимается желудок и становится нечем дышать. — О, Единый… это же… оно тухлое?
— Что? — витязь едва не высказал возмущение, ведь это мясо ещё утром хрюкало, но девушка так сильно побледнела, что пришлось схватить её под локоть, чтобы сама не упала в костёр. — Лотириэль, хоть ты скажи ей…
— Запах как от порченой рыбы, — перебила его невестка, зеленея так, словно увидела немытого орка. — Тиной из реки…
— Да что с вами такое? — подхватив обеих девушек, которые кажется, намеревались лишиться чувств, Эйомер, впервые ощущая себя беспомощным как ребёнок, принялся звать слуг, оказавшихся вместе с остальными готовившими на свежем воздухе сейчас слишком далеко. Неужели отравление? Тогда почему только у них? — Что вы такое ели сегодня?
— Я ещё не завтракала, — Лотириэль едва не теряла сознание, стараясь отойти подальше от костров, благо кто-то из подбежавших воинов помог ей, усадив на траву. — Ремиль, ты как?
Хватая ртом воздух, та лишь беспомощно ахнула и, вырвавшись из рук Эйомера, со всех ног бросилась к раскидистому можжевельнику.
Лотириэль и сама поняла, что удержаться от тошноты не выйдет. Последнее время такие приступы бывали иногда, но вот чтобы так, едва не наизнанку выворачивало… Она даже не поняла, как долго это длилось, пока не почувствовала, как ласково ее приобнимают сильные руки мужа, за которым и послать, очевидно, успели.