— Пойдем в покои, — Тэйодред подхватил жену на руки, чуть прижимая к себе. — Эйомер, забирай Ремиль, целители уже ждут. Тише, девочка, сейчас вас осмотрят.
— Не смотри на меня! — успев подняться с колен и отереть дрожащей рукой рот, ощущая как от накатившей слабости кружится голова, девушка попыталась скрыться от Сенешаля за одной из яблонь. — Не смотри, это ужасно…
— Да успокойся ты, нет ничего ужасного в том, чтобы почувствовать себя плохо, — успев поймать за локоть, Эйомер притянул её к себе быстро отирая влажным полотенцем заплаканное лицо. — Тебе нужно к целителю, он отварами напоит и всё пройдёт.
— Хорошо, — шмыгнув носом и всё ещё смущаясь от того, что муж увидел её в подобном состоянии, Ремиль попыталась сделать несколько шагов, но слабость была такой сильной, что если бы не вовремя подхватившие родные руки, падение было бы неминуемым.
— Тише, успокойся, колокольчик, — видя, что бледная, как воск, любимая вот-вот снова расплачется, Эйомер крепко прижал её к груди и поспешил во дворец вслед за братом. — Всё хорошо, я с тобой.
Целители действительно ждали: Тэйодред успел распорядиться. Попросив, чтобы обеих девушек занесли в одни покои, они настойчиво выпроводили мужчин в каминный зал рядом, посоветовав не путаться под ногами.
Тэйодред вошёл в зал, и обернулся к Эйомеру:
— Что случилось, не знаешь?
— Похоже, от нервов, — тяжело взглянув на брата ответил тот. — Лотириэль впала в панику от того, что ты решил её оставить и уехать на Рубеж, Ремиль тоже испугалась что я могу уехать. Вот они и пришли ко мне просить, чтобы мы взяли их с собой.
— Я же просил отца не говорить, — Тэйодред едва не дернулся. — Да и она неужели не понимает, ведь и отец, и братья воевали. Какой из меня воин — возле жены сидеть!
— А что у неё за жизнь, если муж не успел жениться, а уже на заставу собрался? — парировал витязь, легко выдержав его гневный взгляд. — Хотя бы год-другой спокойно пожил. Не думаешь о том, какие сплетни пойдут? Конечно, ты ведь уедешь, а ей тут оставаться.
Отмахнувшись, Второй Всадник сжал губы:
— Я собирался на пять дней поехать. С проверкой, не больше. А не год там сидеть командиром, как прежде. И отцу так сказал, что туда и обратно, ума не приложу, кто и что наговорил. Да и то, не решил пока, то ли через неделю, то ли в следующем месяце. Вот тоже мне, сплетники…
— Нужно было с женой вовремя планами делиться. А то она сама переполошилась и Ремиль накрутила. Видишь, что из этого вышло? В казармах жить собрались, где это такое видано?
Ответить Тэйодред ничего не успел: в приоткрытую дверь спокойно вошёл Айрен, старший из целителей, крупный седовласый рохиррим, которого оба воина и знали, и побаивались — уж у него пискнуть против лечения не смел никто, да и они по молодости могли за попытку сбежать раньше времени не тех трав в настой получить.
— Что с ними?
— Поздравляю, — на лице взглянувшего на витязей целителя не дрогнул ни один мускул. — Праздник урожая удался на славу.
Тэйодред посмотрел на Эйомера, но и тот, похоже, ничего не понял, поэтому надо было разобраться:
— Айрен, что с нашими женами? Праздник вечером, а вы уже, гляжу, медовуху опробовали… Лотириэль и Ремиль плохо, что нам делать, из-за чего это и как долго лечить?
— Чтобы лечить — нужна болезнь, а ваши жёны вполне здоровы, — отрезал рохиррим, продолжая взирать на них самым что ни на есть спокойным взглядом. — В их состоянии дурнота — нормальное явление. Вот нервничать нельзя, так что постарайтесь впредь быть поделикатнее с любимыми.
— Говорю же, всё от нервов, — выдохнул, наконец, Эйомер. — А тут ещё это мясо. Ума не приложу, почему оно им тухлым показалось, ведь совершенно же свежее и кровь хорошо спущена.
— Не от нервов, — Тэйодред и сам побелел не меньше, когда до сознания дошли слова «в их состоянии». — Айрен, и когда ждать?
— Думаю, если мои подсчёты верны, то к середине апреля, — ответил тот, соизволив наконец улыбнуться, когда сын Эйомунда окинул его особо убийственным взглядом. — Постарайтесь не запугивать подобным образом свою жену, волнения ей вредны.
— Да ни в жизни, — буркнул витязь, начиная понимать, что целитель, похоже, затрудняется с постановкой диагноза. — Так ты не знаешь, в чём проблема? Может, тогда в Гондор за врачевателем послать? Я вмиг гонца снаряжу, Боромир мне не откажет.
— Обе? — дождавшись подтверждающего кивка Айрена, Тэйодред шагнул к брату и чуть приобнял его. — Эйомер, это не болезнь. Поздравляю, кажется мы спор на недели, если не на дни считать будем. А им уже сказали, или мы сами должны объяснить?
— Какой спор? Какие недели? — увернувшись от его рук и сжимая кулаки, Сенешаль обернулся к целителю. — Ты скажешь наконец что с моей женой, или нет? — лицо воина сначала побледнело, затем на высоких скулах проступили красные пятна румянца. — А ну и Моргот с вами! Сам разберусь!
Окинув обоих недобрым взглядом, он поспешил к дверям из залы, намереваясь отвести жену в город к более словоохотливому врачевателю.
— Всё! — Тэйодред догнал брата и крепко сжал его плечи. — И Ремиль, и Лотириэль беременны. Пойдем к ним.
— Я туда и направляюсь, — не сбавляя шага бросил тот, но затем всё же запнулся прямо на пороге и удивлённо взглянул на свои ладони. — Беременны? Так это у меня весной дочь родится? Вот этими руками её приму?
— Этими, этими, если другие к весне не отрастишь, — витязь почувствовал обжигающую теплоту известия и тут же понял, что улыбается. Ребенок. Искорка, кроха, пока неощутимое и непонятное, но уже родное существо. С такой же улыбкой, как у Лотириэль… — Эйомер, мы идём? Или стоим в дверях?
— Мы? Бежим, — всё ещё не до конца осознавая случившееся, тот со всех ног ринулся к лестнице и, преодолев её пролёты, рванул на себя дверь спальни. — Колокольчик мой, как ты, родная? — вмиг оказавшись на кровати, он сгрёб в объятия смущённо рассмеявшуюся любимую и, только тогда заметив невестку, привлёк и её к себе. — Единый, как я счастлив… Вам ведь сказали уже?
Тэйодред опоздал едва ли не на минуту, осторожно «отобрав» жену у брата. Лотириэль уткнулась в плечо мужа, густо покраснев:
— Сказали. Я… Тэйодред, ты не сердишься?
— Я счастлив. Только теперь за тебя буду куда больше тревожиться, — он гладил темные волосы жены, не размыкая объятий. — И не волнуйся так.
Сильная рука скользнула на талию, словно уже пытаясь ощутить тот росточек жизни, который бился там. Внезапно сердце сжалось от того, что его мать умерла, давая ему жизнь, что это не всегда легко. Но он ничем не показал ни беспокойства, ни охватившего холода. Только нежность к жене. Посмотрев на Эйомера, воин снова хмыкнул:
— Так что? Счёт спору на недели пойдет? Или на дни?
— Теперь уж всё равно, — улыбнулся тот бережно обнимая растерянную, притихшую в его руках жену и нежно касаясь губами её виска. — Как ты? Больше не тошнит?
— Нет, — ощущая, как вслед за потрясением в сердце рождается радость и вместе с ней —
благодарность к мужу за его любовь и зачатое дитя, Ремиль прижалась лбом к его плечу и тихо заговорила. — Айрен дал выпить настойку, от неё стало легче, а ещё сказал не притрагиваться к еде, если запах не нравится и ложиться спать пораньше. Только я всё равно сегодня танцевать хочу, можно?
— Если совсем немного, то обещаю, — улыбнулся Эйомер, понимая что теперь нужно ещё внимательнее присматривать за любимой, беречь её и следить, чтобы не утомлялась. — Но служанкам помогай только советами.
— Это и тебя касается, милая, — Тэйодред легонько коснулся пальцем вздернутого носика. — Не спорь. Надо будет — сам распоряжусь, не в первый раз.
— Ты же… Ехать собрался, а я…мы…тебе помеха…
Рохиррим покачал головой: