Я не считала, что после неудачи с Никитой никого больше не полюблю, но не думала, что это случится так скоро и вновь безответно. Четыре года я терпела невнимание, звонки поклонниц, редкие нежности. Даже предложение выйти замуж Никита сделал исходя из корыстных побуждений и шанса прописаться в моей квартире. Точкой невозврата в наших отношениях стал эпический день, когда женишок потратил накопленные мной для свадьбы деньги на покупку новой акустической гитары. Я так хотела себе белое платье, ему чёрный костюм, снять ресторан, пригласить друзей и некоторых коллег, но Никита поставил свои потребности выше. «Лиза, к чему лишняя мишура? Просто распишемся и все дела. Зато я с этой гитарой уж точно группу соберу. Неужели тебе не хочется быть женой знаменитости?», - снисходительно улыбаясь, спросил парень. Он ушёл на встречу с многочисленными друзьями хвастаться своей покупкой, по привычке забыв ключи. Это и подтолкнуло меня к решительным действиям: я собрала вещи парня в огромный мусорный пакет, оставила его у входа в подъезд, написала Никите об этом смс, а затем выключила телефон и домофон. Для лучших подруг, у которых уже были любящие мужья и дети, мой поступок казался героическим проявлением характера. Но сама-то я понимала, что струсила. Обида во мне требовала грандиозного скандала, битой посудой, а в конце страстного примирения с бесконечными извинениями от Никиты, но здравомыслие подсказывало, что это я скорее встала б на колени, моля прощения, чем Никита. Он начал действовать лишь когда понял, что никто из друзей не собирается подолгу оставлять его на своей жилплощади и уж тем более содержать. Несколько раз он встречал меня после работы, кричал на всю улицу о своих чувствах, клялся, что найдёт деньги для свадьбы, изводил звонками и сообщениями в соц.сетях. Постепенно мольбы перетекли в угрозы. Я надеялась взять отпуск и уехать, но представился шанс получить повышение. Карьерный рост и кошечка – таким я стала рисовать своё будущее, пока меня не похитили и не подарили Тирану, от которого я по непонятным причинам уже без ума.
Устав ходить, я села, прислонившись к холодной стене пещеры. Я могла бы вернуться в свою спальню, но из настырности осталась среди родиксовых наростов. Предвидела, как вечером за ужином Тиран спросит об успехах, я молчаливо покачаю головой, а Клайв скажет что-нибудь едкое. Один и тот же сценарий разыгрывался уже шесть раз после того вечера, когда я вспыхнула. Мрея с тех пор сама не своя, почти не разговаривает, редко со мной видится. А мне по ночам начали сниться сны с Тираном в главной роли. То он держит меня на руках, то мы обнимаемся под дождём, то ещё какая-нибудь подобная мура, продиктованная бестолковой романтичностью натуры и приличным по времени воздержанием.
- Привет, Эш, - достаточно тихо, чтоб не напугать меня, произнёс Клайв. Он возник меж двух сталагмитов в паре шагов от меня. Я подавила желание немедленно подняться на ноги и коротко ответила:
- Привет.
- Никаких результатов? – как бы между делом спросил мужчина.
- Почему же, у меня почти получается, - приврала я из вредности. Впрочем, Клайва это не убедило. Он чуть склонил голову набок, скрестил руки на груди. Его оценивающий взгляд чувствовался кожей. Мне не хотелось выглядеть жалкой, поэтому я всё же встала, расправила плечи.
- Проблема в том, Эш, что ты боишься. Я прекрасно знаю, о чём говорю, потому что сам с рождения и до совершеннолетия считал себя обычным человеком, пока не объявился богоподобный папаша и не огорошил меня новостью, что я редкий в своём роде иллюзорник, - Клайв и бровью не повёл, а пещера вдруг треснула и рассыпалась, под ногами простёрлась пустота, над головой раскинулась сиренево-алая бездна. Я от испуга качнулась вперёд, ухватилась за рубаху блондина.
- Ничего этого нет, - спокойно сказал он. – Это мой дар, которым я научился управлять. Но сначала я страдал.
Я продолжала держаться за Клайва, но слегка обернулась, чтоб видеть возникшую перед нами сцену с белыми кулисами. На их фоне отчётливо выделялся подросток с копной кудряшек пшеничного цвета. На него падал свет невидимой рампы. По лицу юноши текли слёзы. Неожиданно сквозь полотно за его спиной стали появляться руки. Они тянулись к ничего неподозревающему персонажу непонятной мне пьесы. Когда же он повернул голову, руки исчезли, зато вырисовалось огромное лицо.