Весь вечер Франческа не сводила с него глаз. К ее удовольствию, Рошфор нашел время, чтобы поговорить с каждой из кандидаток.
В какой-то момент Франческа увидела его с леди Дамарис. Рошфор улыбался ей, потом засмеялся, и его лицо озарилось. В груди Франчески больно кольнуло, и на секунду ей захотелось расплакаться.
Как глупо, подумала она. Разумеется, Рошфору нравится говорить с леди Дамарис. Она умная и просвещенная женщина. К тому же красивая: невысокая, но с приятными округлостями, с мягкими каштановыми локонами и ореховыми глазами. По мнению Франчески, именно она из всех кандидаток имела все шансы очаровать герцога.
Леди Эдвина Морган, конечно, тоже была красива: черные волосы, живые зеленые глаза. Но Франческе ее черты казались слишком резкими.
Франческа боялась, что робкая и начитанная леди Мэри побоится заводить разговор с Рошфором, и обрадовалась, увидев их вместе. Должно быть, разговорить леди Мэри потребовалось усилий, подумала Франческа. Но спустя некоторое время с удивлением обнаружила, что они все еще стоят рядом, а леди Мэри говорит очень оживленно.
Франческа улыбнулась. Лучше предоставить Рошфору действовать самому. Он просто воплощение терпения. И доброты. И очарования. В общем, настоящий джентльмен. По крайней мере, образец того, каким настоящий джентльмен должен быть. Франческа даже задумалась, а достойны ли выбранные ею женщины такого мужа?
Но это конечно же глупо. Так же глупо, как испытывать боль, видя герцога с Дамарис Берк. Разумеется, Рошфор будет счастлив с любой из этих женщин. Она выбирала их тщательно, и ведь в каждом человеке есть какие-то недостатки. Никто не идеален. Включая самого герцога.
Например, порой он очень упрям. До безумия уверен в себе. И ужасно раздражает тем, как язвительно выгибает одну бровь. А все потому, что его оппонент тут же понимает всю свою глупость.
Не весь вечер Франческа посвятила работе. Она нашла время поговорить с сэром Аланом, чье приятное дружеское отношение немного ее успокоило. Конечно же сэр Люсьен, лорд и леди Рэдбурн тоже пришли.
Ирен веселила Франческу рассказом о своей недавней поездке к своему брату и его жене:
— Будущее материнство ни капли не улучшило характер леди Моры. Хвала небесам, с ней осталась не я, а мама. А не то бы я обязательно свернула ей шею еще до родов. То Море слишком жарко, то холодно. То подложить подушки под спину, то убрать. И сама вставать с кресла она не может, потому что очень растолстела.
Ирен задумалась и замолчала.
— Наверное, неправильно смеяться над ней, но я ничего не могу с собой поделать. Мора заявляет, что причина полноты — наследник Хамфри, большой и сильный мальчик внутри нее, однако я виню скорее огромные порции жареного мяса с картошкой, которые Мора съедает за ужином. Не говоря уже о шоколадных конфетах, что всегда у нее под рукой.
— Вы жестоки, — усмехнулась Франческа.
— Да, — без капли раскаяния согласилась Ирен. — Но скоро я сама буду такой же полной, как Мора.
Франческа широко раскрыла глаза:
— Ирен! Вы… То есть…
— Да, — загадочно улыбнулась Ирен. — Кроме вас и мамы, никто не знает. Еще не прошло трех месяцев, и мама говорит, это самое опасное время. Мы не хотим рассказывать семье Гидеона о беременности, пока не убедимся, что я выношу ребенка. Вы можете представить реакцию леди Оделии?
— Господи, да. О, Ирен. — Франческа просияла и сжала руку подруги. — Я так счастлива за вас. Гидеон будет на седьмом небе от счастья.
— Как и я, — смущенно призналась Ирен. — Вы же знаете, я никогда не относила себя к числу женщин, которые приходят в восторг, едва заслышав о детях и материнстве. Но за последние пару недель… о, Франческа, я никогда не была такой счастливой, такой полной надежд, несмотря на то что меня тошнило все утро. Я сама на себя не похожа. Не спорю с Гидеоном. Наверное, он думает, это из-за болезни. Гидеон так бережно со мной обращается, так внимателен, я даже расплакалась: настолько меня тронула его забота. Гидеон снова списал все на болезнь. А я на самом деле так счастлива, что просто не могу с кем-то ссориться. Ну, за исключением Моры.
— Я так рада за вас, — улыбнулась Франческа. — Сначала Констанс, теперь вы… Скоро повсюду будут бегать детишки.
— Пообещайте стать его — или ее — крестной, — сказала Ирен. — Уверена, об этом вас уже попросила Констанс, и я настаиваю на том же для своего ребенка.