— Тогда я не представляю себе, почему ты этого не сделал. Потому что совершенно ясно, что тебе хочется, чтобы она была здесь, и еще яснее — что она нужна тебе. Просто ты слишком упрям, чтобы это признать. Какие бы проблемы у вас ни возникли, вы не сможете их решить, если не будете вместе.
— В самом деле? — с холодным спокойствием произнес Остин. — С каких это пор ты стал экспертом в супружеских отношениях, в частности моих?
— Не стал. Но я знаю тебя. И видел, каким ты был при ней. Видел, как ты смотрел на нее. Хочешь ты это признать или нет, но я знаю, что ты не был к ней равнодушен. Черт, да скажу прямо: ты любишь ее. И ты вспыльчив, несчастен, и с тобой невозможно общаться, потому что ее здесь нет.
Боль и гнев пронзили Остина, но он постарался, чтобы Роберт этого не заметил.
— Ты явно не понял мои чувства и настроения, Роберт. Я не несчастлив, я занят. У меня шесть поместий, и очень многое, требует моего внимания.
Роберт с отвращением фыркнул:
— Значит, ты совсем не понимаешь разницы между «занят» и «несчастен».
Остин окинул брата ледяным взглядом.
— Я знаю разницу. — «Можешь мне поверить, я это знаю». — И я не потерплю вмешательства в мою семейную жизнь. Понятно?
— Вполне. — Роберт продолжал, словно не слышал слов Остина:
— Что сделала Элизабет, что ты так на нее сердит? Наверняка, что бы это ни было, ты можешь ее простить. Не могу поверить, что она намеренно причинила тебе зло.
«Она намеренно вырвала мое сердце. Показала, что она расчетливая интриганка».
Отойдя от стола, Остин сказал с обманчивым спокойствием:
— Я полагаю, что будет гораздо лучше и, уж конечно, намного разумнее, если ты перестанешь высказывать свое мнение по вопросам, в которых совершенно не разбираешься.
— Элизабет несчастна.
У Остина на мгновение сжалось сердце, но он решительно подавил проблеск сочувствия.
— Не понимаю почему. В конце концов, она герцогиня. У нее есть все.
— Кроме близости с мужем.
— Ты забываешь, что наш брак — брак по расчету.
— Возможно, так и было вначале, но ты полюбил ее, а она — тебя.
«Если бы только это было правдой».
— Довольно. Перестань беспокоиться обо мне и Элизабет и направь свою энергию на более полезные вещи. Почему бы тебе не завести любовницу? Вместо того чтобы досаждать мне, займись своей собственной жизнью.
Роберт удивленно поднял брови:
— Так вот что ты сделал! Завел любовницу?
Остин с трудом сдержал горький смех, готовый вырваться из его груди. Он не мог себе даже представить, что дотрагивается до другой женщины. Прежде чем он успел возразить, Роберт сказал:
— Если ты сделал это, ты еще больший дурак, чем я думал. Зачем тебе нужна другая женщина, когда у тебя есть Элизабет? Это выше моего понимания.
— А тебе не приходило в голову, что Элизабет, возможно, не нуждается в моем внимании? — с трудом выдавил из себя Остин.
Роберт недоверчиво усмехнулся:
— Так вот в чем дело? Ты думаешь, что не нужен Элизабет? Боже милостивый, да ты идиот или рехнулся! Эта женщина обожает тебя. Это и слепому видно.
— Ты ошибаешься.
В глазах Роберта появилась тревога.
— Остин, мне невыносимо видеть, как ты обеими руками отталкиваешь от себя свое счастье.
— Твое беспокойство принято к сведению. Все, разговор окончен. — Видя, что Роберт собирается спорить, Остин добавил:
— Закончен навсегда. Понятно?
Обидевшийся Роберт разочарованно вздохнул:
— Да.
— Хорошо. Я не могу просить тебя уехать прямо сейчас, но я рассчитываю, что ты и все семейство, которое ты привез сюда, уедете завтра до обеда. А пока займи их чем-нибудь, чтобы они не попадались мне на глаза.
С этими словами Остин вышел из комнаты, едва сдержав сильное желание громко хлопнуть дверью.
Она была здесь. В его доме.
Он не хотел, чтобы она была здесь. Он не хотел ее видеть.
Боже, помоги продержаться подальше от нее еще двадцать четыре часа!
Глава 20
День близился к концу. Остин стоял в своем личном кабинете, глядя в окно невидящими глазами. Раздался стук в дверь. Он сжал кулаки: если это она…
Он не стал думать об этом дальше.
— Войдите.
В комнату вошла Каролина:
— Можно с тобой поговорить?
Он постарался улыбнуться ей:
— Конечно. Садись, пожалуйста.
— Я лучше постою.
Остин поднял брови, услышав в ее тоне воинственные нотки.
— Ладно, о чем ты хочешь поговорить со мной?
Сложив перед собой руки, Каролина набрала в легкие побольше воздуха.
— Начну с того, что я питаю к тебе как своему брату глубочайшее уважение и любовь.
Усталая улыбка мелькнула на губах Остина.
— Спасибо, Каролина. Я…
— Ты набитый дурак.
Улыбка исчезла с его лица.
— Что ты сказала?
— Разве ты не слышал? Я сказала, что ты…
— Я слышал.
— Прекрасно. А хочешь услышать, почему ты набитый дурак?
— Не особенно, но уверен, ты все равно это скажешь.
— Да, скажу. Я имею в виду ситуацию с Элизабет.
Он стиснул зубы. Ситуацию? Синие глаза блеснули, и она сказала:
— Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю. Что ты ей сделал?
— Почему ты думаешь, что я ей что-то сделал?
— Она страдает.
— Значит, все решили сообщить мне об этом. Каролина испытующе взглянула на Остина:
— Мне непонятно это ледяное равнодушие. Я думала, вы двое так подходите друг другу, но сейчас она несчастна, а ты бродишь вокруг, как медведь с занозой в лапе. Я никогда не видела, чтобы ты обращался с женщиной, даже с самой надоедливой женщиной, иначе как с уважением. И в то же время ты обращаешься со своей женой так, словно ее не существует.
«Ее не существует. Женщины, которую я полюбил, в действительности не существует».
— Остин. — Протянув руку, она прижала ее к его щеке, и гнев в ее глазах уступил место глубокой нежности. — Ты не можешь допустить, чтобы это продолжалось. Я ясно вижу, что у тебя к ней глубокое чувство, и у нее к тебе тоже. Пожалуйста, загляни в свое сердце и найди выход из положения, в котором вы с Элизабет оказались. Сейчас. Пока еще не поздно. Я хочу, чтобы ты был счастлив, а боль в твоих глазах говорит мне, что ты страдаешь. Но я знаю, ты был счастлив. Благодаря Элизабет.
Ее трогательные слова проникли в его сердце и сжали его словно тисками. Да, он был счастлив. Очень недолго. Но счастье создавала иллюзия. И он не хотел вмешательства в свою жизнь, ни Роберта, ни Каролины. Они не знали всех обстоятельств, и будь он проклят, если скажет им или кому-либо еще, что его жена желает расторгнуть их брак. По крайней мере до тех пор, пока это не станет совершенно неизбежным. Если окажется, что Элизабет беременна, им придется как-то сохранять их брак.
В дверь постучали.
— Войдите.
Вошла мать:
— Я помешала?
— Ничуть. — Остин многозначительно посмотрел на дверь. — Каролина как раз уходит.
— Прекрасно. Каролина, нас ждет карета, мы едем кататься в парк. Я присоединюсь к тебе через минуту. Мне надо поговорить с Остином.
Каролина тихонько затворила за собой дверь. Остин прислонился к столу и посмотрел на мать:
— Ты тоже пришла оскорблять меня?
— Оскорблять? — Она удивленно раскрыла глаза.
— Мои родные брат и сестра нашли возможным назвать меня глупцом, идиотом и, что мне больше всего понравилось, набитым дураком.
— Я понимаю.
— Я рад, что хотя бы моя мать выше оскорблений.
— Естественно. Разумеется, я не опущусь так низко. Хотя и я могла бы поддаться искушению назвать тебя безмозглым болваном. Но я предпочитаю сказать тебе, что мне больно видеть, как ты и Элизабет несчастны. — Она сжала его руку в своих ладонях. — Могу я хоть чем-нибудь помочь?
Черт побери, он предпочел бы оскорбления этой нежной, ласковой заботе!
— Я прекрасно себя чувствую, матушка.
— Нет, не прекрасно, — ответила она тоном, не допускающим возражений. — Я поняла, что что-то не так, когда ты столь неожиданно отослал Элизабет в Уэсли-Мэнор. Горе бедной девочки так очевидно. Как и твое. Я еще никогда не видела тебя таким расстроенным и раздраженным. Мы с твоим отцом пережили немало размолвок, когда мы только что…