Анатолий дочитывал обзор состоявшегося вчера матча Зенит-Локомотив, когда справа за кустами раздался женский крик:
- Ты что творишь, негодник?! Брось! Плюнь!
Анатолий напрягся: не Васька ли опять чудит? А в следующее мгновение из-за куста вылетел взлохмаченный Васька, держа в зубах светло-коричневую дамскую сумочку. Подлетев к Анатолию, Васька пихнул сумочку ему на колени, а сам с выдохом "гы-и" юркнул под скамейку, упал, притворившись спящим.
- Зараза, я же… - начал Анатолий, закипая, но тотчас осёкся, невольно вздрогнув: к скамейке неслась на всех парах девушка, размахивая прутом. Шагах в трёх тормознула, взмахнула прутом.
Анатолий невольно втянул голову в плечи, ожидая в следующую секунду удара.
- Вот значит как! – выдохнула девушка.- Тут целая банда. Вам что деньги нужны? Так возьмите в сумочке, там триста пятнадцать рублей бумажками и мелочь рублей восемь. Шикарный куш отхватили! И вам не стыдно? С виду приличный, не наркоман, тем более не голодающий… и такая пакость: грабить женщин. И животное приучили. Оно доверилось вам как другу, а вы учите его всякой гадости. Тьфу! Неужели не противно? Что, заработать не в силах?
- Я… - шевельнулся Анатолий, намереваясь встать.
- Сидеть! - девушка рассекла воздух прутом как шпагой. - Будь я мужиком, со стыда бы сгорела. Что ж вы так измельчали-то мужички? Куда ни плюнь то нытик, то хлюпик, то маменькин сыночек. Вот отобрать деньги у беззащитной женщины, плюнуть в душу - тут вы прямо все герои. Хоть медали выдавай…
Анатолий больше не пытался встать или что-либо возразить. Он вдруг поймал себя на том, что… любуется девушкой. Все заготовленные наспех оправдательно-объяснительные слова почему-то стали лёгкими, воздушными как мыльные пузыри и, конечно же, под напором этой девушки их отбросило далеко в сторону. А девушка… девушка была чертовски хороша! Особенно в этом состоянии: гневно-обличительном. Кругленькое личико раскраснелось, бровки нахмурились и казались тучками над небесно-голубыми с зеленцой глазами. Пухленькие губки как две половинки одной клубнички то сходились, то расходились, блестя соком, маня, соблазняя: вкуси меня, насладись.
Подозрительное тепло родилось где-то под сердцем и стало растекаться по телу, ослабляя руки, ноги и туманя голову. Анатолий прикрыл глаза, мысленно отошёл шагов на пять назад и оттуда новым взглядом окинул девушку.
А она по- своему поняла его действо, перейдя на "ты":
- Что, неужели засовестился? Ах ты, боже мой, какой прогресс. Не вздумай падать мне в ноги и просить прощения…
Анатолий пропускал мимо ушей все её оскорбительно-обидные слова, точно они звучали не в его адрес, и продолжал внимательно изучать девушку. Чуть ниже среднего роста, на вид лет двадцать, плотненькая в меру, ладная, одним словом, ничего лишнего не выпирает. Разве что грудки, как раз такие, как ему нравится. Скромненько так топорщатся под блузкой, уткнув носики-сосочки в материю. Без лифчика, ясное дело. Ножки ровненькие, сдобненькие. Туфельки, правда, простенькие, для таких ножек надо другие туфельки. И юбочка, очевидно, побила рекорд стирок…
Внезапный детский вскрик выдернул Анатолия как из сладкого сна:
- Мама! Она падает! Я не удержу!
Инстинктивно вскочил, распахнув глаза: из-за куста выглядывала наполовину широкая детская коляска тёмно-синего цвета. В данный момент она медленно, показалось слишком медленно, - по-киношному, - заваливалась набок. В противоположный край вцепилась девчушка лет шести – пыталась удержать.
Они сорвались одновременно - Анатолий и девушка. Он опередил: подхватил как раз, когда коляска норовила кувырнуться набок. У неё отвалилось заднее колесо, вдобавок внизу на сетке стояла объёмная сумка с продуктами, которая своим весом и толкала коляску к падению.
В коляске укрытые одеяльцем притиснутые друг к другу возмущённо кряхтели два младенца.
- Опять?! - выдохнула, подлетев девушка.- Чёртово колесо! Задолбало!
- Подержите, я гляну. Всё ясно: шпилька перетёрлась.
- Это я и без вас знаю,- зло сквозь зубы проговорила девушка, прежде разгорячённое с пылающими румянцами лицо теперь стало болезненно бледное, уставшее. Пожалуй, сейчас девушка выглядела лет на пять старше. У Анатолия незнакомо кольнуло в сердце, дыхание на секундочку прервалось, и он прокашлялся, чтобы его восстановить. – Специально ношу с собой упаковку своих шпилек… А где моя сумка?
- Мам, вон она на скамейке, - встрепенулась девчушка. - Я принесу.
- Погоди,- мать остановила рванувшую было дочь за руку, пристально глянула на Анатолия: -Собака не набросится?
- Васька? Не набросится. Он теперь не вылезет, пока не позову.
- Иди,- отпустила мать девчушку, одобрительно погладила по плечу. - Значит, воришку Васькой зовут? Забавно.
- Он не воровал, - начал было объяснять Анатолий, но многодетная мамаша резко оборвала:
- Это вы своей бабушке расскажете. Здесь вы можете чем-нибудь помочь?
- Сейчас или вообще?
- Сейчас я и без вас справлюсь. Впихну опять шпильку, до дома как-нибудь доедем…
- Она тонкая. А гвоздика в доме нет? – Анатолий намеренно спросил дурашливо, надеясь, что это оживит девушку, вернёт румянца.
- И гвоздика нет, - всё так же зло ответила женщина, ожгла взглядом. - И мужика нет.
- А что так? - по инерции не меняя тона, спросил Анатолий.
- А вот такой же, как ты попался, - женщина видимо намеренно опять перешла на "ты", - с виду мачо, лев, блин. А как столкнулся с бытом,… оказался шакалом. Пока Светка маленькая была весь изнылся: устаю я, не высыпаюсь. Будто я трёхжильная, ни усталости не знала и дрыхла круглые сутки… Он и этих хотел уничтожить: иди, говорит, на аборт, хватит нам одной Светки. Счас, разбежалась. Я что идиотка безмозглая, чтобы собственных детей убивать? Как узнал, что двойня будет, так только пятки засверкали. Как тот шакал из мультика: "А мы уйдём на север"… Тьфу! Как вспомню про него, так изжога мучает. Так что у меня вот с ними столько проблем, что некогда думать о гвоздиках.