– Ни за что! Можешь прям сейчас убить меня колдун, но одевать это… старье я не буду.
Хеля тут же развернулась, решив покинуть комнату, но не успела сделать даже пару шагов. Все её тело будто одеревенело и стало совсем непослушным. Ужас пронесся лихим ураганом по мыслям девушки – подлый колдун её обездвижил.
–Надеюсь из тебя может получиться что-то путное, - обойдя кругом девушку, Иржий задумчиво встопорщил челку. Теперь он стал похож на чокнутого изобретателя, который с маниакальным интересом осматривает собственный прожект и прикидывает шансы на успех затеи.
Хеля чувствовала себя предельно и бескомпромиссно злой. Кажется, даже уши покраснели.Чувство обжигающего тепла, придающего коже отвратительный красный цвет, ощущалось везде, возможно и в многострадальной пятке. Где кстати дает о себе знать не менее противненькое чувство страха. Все-таки колдун был странный и цели его были совсем не известны.
Дальше Хеля ощущала себя безвольной куклой в руках чудаковатого ребенка. Собирая её в жертвы, никто особо не заботился о красоте наряда. Да и нужны ли эти излишества приговоренной? Поэтому на девушке было старое застиранное платье, которое даже в лучшее времена было мало привлекательным куском светло-зеленой материи, а сейчас вообще больше смахивало на тряпку. Платье колдун бесцеремонно стащил. Что при этом ощущала девушка лучше останется её тайной, она и так была до предела смущена.
Но самым ужасным стал процесс примерки барахла из шкафа. К сожалению, обездвиживающие чары застали Хелю как раз лицом к висящему на стене зеркалу. И хотя оно было таким же древним, как и всё находившееся в этой комнате, разглядеть себя в дневном свете Хеле не мешали ни мелкие трещинки, ни тусклая запыленная поверхность. Инфантильные рюшечки одного из шедевров портновского искусства подчеркивали угловатость фигуры и выступающие ключицы, благородный бархат насыщенного сливового цвета другого делал кожу болезненной, а веселенький зеленый бант на груди следующего сделал Хелю похожей на упыря. Кажется именно такими их изображают в рассказах ужастиках неуемные писаки. Нечто бледное, на голове пучки волос неопределенного цвета, горящие глаза (это кончено больше от злости, кипевшей внутри девушки) и общая крайняя недокормленность туловища. Увидев себя в этом, Хельвига содрогнулась.
Колдун с каждой новой примеркой явно приходил в состояние близкое к панике или банальной истерике. А Хеле стало интересно к чему столько хлопот и когда же колдунишка наконец-то поймет, что с её внешностью не стоит рассчитывать на крупные преобразования с помощью гардероба. Тем более с помощью совершенно неподходящего гардероба.
Изрядно вспотев и вконец взлохматив челку, горе-кутюрье оставил свой выбор на веселеньких голубеньких рюшах, по всей видимости, предполагая, что из очень ужасного и просто ужасного стоит выбратьвсе-таки последнее. Хеля же решила, что в таком одеянии ей уже ничего не страшно. Тем более отражение в зеркале всегда было честным, стоит ли теперь переживать из-за вороха ткани небесного цвета, даже, если он делает тебя похожей на… Чего уж там - делает просто чучелом.
Обозрев девушку с ног до головы, колдун остановил свой взор на её волосах. Эти волосы приводили его в отчаяние.
– Времени совсем не осталось, - удрученно произнес он и схватил Хелю за руку, - пошли скорей.
Хельвига тот час поняла, что ноги снова принадлежат ей. Хвала, матери заступнице. И снова перед глазами проносился калейдоскоп комнат с их несколько заброшенностью и захламленностью. Колдун держал её за руку очень крепко, наверно боясь, что она будет вырываться или постарается выкинуть какой-нибудь финт. Он просто не догадывался, что невыносимое платье было не только малосимпатичным, но и жутко неудобным. Девушка между делом подумала, что пытка гардеробом – это тоже часть какого-то изощренный ритуала.
Поднявшись по невесть откуда взявшейся лестнице, они оказались в просторной комнате, стены и потолок которой были наподобие стеклянного купола. Сквозь него можно было увидеть совсем рядом темный влажный лес, и даже речку буквально в нескольких шагах от двора. Солнце прогрело деревянный пол, поэтому в воздухе ощущался легкий аромат хвои. Комнату можно было бы назвать пустой, если бы не арка, сияющая серебристым светом, расположенная прямо посередине.