— Я целиком и полностью отмотал свой срок и с превеликой радостью отдам вам этот кабинет, тюрьму Глот и красавицу Гафаю в придачу. Только не пытайтесь затащить ее в постель, — неожиданно предупредил витус Рекоу. — Она замужем. Женщин на Дайзен-2 не хватает. В припадке ревности ее муж запросто может всадить вам нож в спину. Но это так, к слову.
С текущими хозяйственными и организационными делами, списками заключенных, финансами и прочими документами, вы разберетесь сами. Я передам вам код доступа.
Служебный дом освобожу дня через три — четыре. Завтра днем, на приеме у губернатора, официально передам вам полномочия начальника тюрьмы. А сейчас разрешите сказать вам то, что вы не найдете ни в одной инструкции, ни…
Витус Рекоу умолк на полуслове. С легким стуком открылась входная дверь. В кабинет, соблазнительно покачивая гладкими бедрами, вошла угора Тсен с металлическим подносом. Воздух наполнился приятным запахом кофе.
— О! Гафая! Ты — прелесть, — витус Рекоу повернулся к секретарше.
— Приятного аппетита, — угора Тсен ослепительно улыбнулась.
Секретарша ловко поставила на столик две чашки кофе, вазочку с сахарным песком и тарелочку печенья. Угора Тсен, бросив на прощанье любопытный взгляд, вышла из кабинета.
Откен проводил секретаршу глазами. Трудно поверить, но старик и в самом деле очень рад его видеть. Подобная встреча на самом Миреме за гранью фантастики. Если бы его и в самом деле повысили бы до начальника тюрьмы Антал, то старый пень витус Обол, прежний начальник, так бы от радости не прыгал. Быстрей всего он нацарапал бы на электронном столе код доступа и вышел бы из кабинета, шипя от злости и разбрызгивая ядовитую слюну. А этой довольный жизнью толстячок готов от радости запрыгнуть на чайный столик и станцевать стриптиз.
Едва сексапильная секретарша закрыла за собой дверь, как витус Рекоу вновь стал серьезным.
— Так вот, витус Откен. Я знаю, что в Антале вы работали замом по безопасности. Но Дайзен-2 это не Мирем. Очень и очень далеко не Мирем.
В тюрьме Глот содержится около 50 тысяч заключенных. Персонал тюрьмы, включая миловидную Гафаю, всего 407 человек. На одного надзирателя приходится более 250 заключенных.
— Это еще много, — возразил Откен. — В Антале на одного надзирателя приходится более четырех сотен заключенных.
— Верно, — легко согласился витус Рекоу, но тут же добавил. — Один пастух справится и с тысячью баранов. Но здесь, в Глотке, сидят волки. Те, кто настолько агрессивен и неисправим, что заслужил право быть отправленным на Дайзен-2. Им нечего терять. Их уже лишили прописки на Миреме и выслали за пределы метрополии. Все! Они на дне Падать дальше некуда.
Что верно, то верно: четвертую сотню лет метрополия исправно сливает на Свалку помои.
— Начальство на Миреме считает, что бежать заключенным все равно некуда и доблестно игнорирует все мои мольбы увеличить штат тюрьмы. Да и не только мои. Все, кто только занимал этот кабинет, как об стенку бились, но с тем же нулевым результатом.
В Глотке за полторы тысячи лет, то есть за три сотни стандартных лет, среди заключенных сложилась своя иерархия: авторитет, блатные, роботы, шавки и даже обиженные. Подробности вы узнаете у зама по безопасности. Сейчас от вас требуется понять самое главное: авторитет и блатные держат всю эту буйную братию в узде. Фактически они теневая администрация тюрьмы.
— Ну вы, блин, даете! — от удивления Откен подался вперед. — До такой степени потакать заключенным. Это слишком. Что дальше? Публичные выборы начальника тюрьмы?
На вполне справедливое замечание витус Рекоу отреагировал очень странно. Он не стал оправдываться или хамить, а виновато улыбнулся.
— И я, точно так же, считал, когда-то… — медленно протянул витус Рекоу. — Мы вынуждены потакать заключенным, освободить часть из них от работы, чтобы остальные исправно вкалывали, а рудник выдавал на гора план.
Витус Рекоу сделал пару больших глотков кофе, отломил половинку печенья и продолжил:
— Какой бы порочной не была существующая система, но на ней и только на ней держится порядок и работоспособность рудника. Я настоятельно, настырно, очень даже советую вам — не меняйте ее. Не пытайтесь переделать ее и даже трогать. У вас все равно ничего не получится. Верхушка заключенных не будет работать из принципа. Для блатного, и тем более для самого авторитета, взять в руки лопату или отбойный молоток равносильно самоубийству. Его авторитет тут же разлетится в пух и в прах.