- Даже не думай! Тоже за мной пошел, мститель.
С объяснениями, что мне кровная месть даром не сдалась, я решил повременить. Пухлый затащил нас в темный закуток, куда с трудом пробивался свет алых диодов, и мощно треснул кулаком по ржавой металлической дверце с покосившейся табличкой "Приемная". С той стороны донеслось шебуршение, затем погрюкивание и наконец недовольный с хрипотцой голос:
- Чего?
- Дочка Штыря за кровной местью приперлась! Выпустишь на Арену? - гаркнул Пухлый без доли иронии в голосе.
- Пусть идет, - раздалось из-за двери. - Через час свободное место, Рыжий скопытился. Майки сам скажи, чтоб готовился.
- Палач, ты бы глянул, - с ухмылкой почесал голову револьвером Пухлый. - Тут дело особое...
Дверца со скрежетом распахнулась, и из погруженной во мрак каморки медленно выкатилось инвалидное кресло. Спицы в колесах угрожающее позванивали под уверенными движениями накачанных рук. Ноги Палача скрывал черный шерстяной плед, а лицо прикрывала треснувшая в нескольких местах белая хоккейная маска. Так что пойди пойми пятнадцать тому или пятьдесят.
- Сдурел? - коротко бросил Палач, лишь увидев пигалицу, и стал прокручивать колеса кресла назад.
- Она хочет, а толпа требует новенького, - развел руками Пухлый. - Выпустишь?
- Я владею ножом! - влезла неуемная девчонка, бесстрашно приблизившись к креслу и заглянув в прорези маски. - Пустите меня.
Палач на пару секунд замер, раздумывая и что-то разыскивая в голубых глазенках пигалицы, а после махнул рукой.
- Выпускай, - хриплый голос обжег полнейшим равнодушием. - Труп девчонки сдашь мамаше, если та еще жива. На переработку не спихивай, я самолично за этим прослежу. Будет возмущение в толпе - сам разбирайся.
После этого Палач спокойно заехал обратно в каморку и с грохотом захлопнул дверь.
- Ну что, мелочь, кровная месть, так кровная месть, - мерзко осклабился Пухлый, продемонстрировав черные из-за порошка зубы, и повернулся ко мне: - А ты, значит-ца, секундантом на дуэли будешь.
Понимая, что как говорил дед, бежать с подводной лодки поздно, я не слишком уверенно кивнул. Мысли уже занимали тщетные попытки вспомнить: убивают ли секундантов на Арене или нет?..
4. Одна минута и сорок восемь секунд
Ники ушла рано утром, не попрощавшись. Только на столе оставила записку корявым почерком с громадной кляксой в конце: "Переоденусь и разберусь с делами. Увидимся на металлоломе". Ручку, к слову, она прихватила с собой, то ли по рассеянности, то ли уже умудрилась растерять весь запас канцелярских принадлежностей, который я ей подарил в прошлом месяце на день рождения.
Разборки с братцем Ники ненадолго выбили меня из графика, однако следовало возвращаться к привычной работе. Набить брюхо на халяву, как иногда делала Ники, у меня не получится.
Еще до восьми утра я добрался до северо-восточной части Свалки, в самое крупное скопление металлолома. Знакомые лица копошилась в грудах строительного мусора, органических отходов и битых кирпичей, старательно выискивая ценный металл. Пока я поднимался по тропке к своей негласной делянке, успел нехотя кивнуть на приветствие долговязому Джеку и Рою, которые успели уже сгрести приличную кучу штырей и сейчас устало сидели, вытирая струящийся пот. На северо-востоке работали только те, кто мог дотащить на своем горбу приличную партию железа. Хлюпикам не место на металлоломе. К счастью для меня, такие как Джек и Рой не отличались говорливостью и не лезли с расспросами, а просто делали свое дело, заткнув рты.
Пусть Ники бы возмущенно меня стукнула за гендерные стереотипы, но на стекле, куда в основном сбредались женщины, стоял тот еще галдеж. Даже под дулом револьвера не смог бы там проработать и суток. Чесать языком не входило и в сотню любимых занятий.
Сбросив куртку и оставшись в одной майке, я вытер испарину со лба. Похоже, в Верхнем городе ощутимо поменялась температура и наступила жара. Быть может даже пришло лето - сложно следить за временами года, когда над головой неизменный проржавевший кусок металла.
В такие душные дни наверху жизнь у нас превращалась в баню, так как потолок прогревался за считанные часы и дышать приходилось словно через слой ваты. Горячий, наэлектризованный воздух обжигал гортань, заставляя то и дело делать жадный глоток воды из пластикового контейнера.
Нацепив перчатки, чтобы не оцарапать ладони, я принялся разгребать ближайшую городу отходов, выуживая железки. Через три часа поясница уже адски саднила, майка пропиталась кислым потом, а на руках, несмотря на всю осторожность, появилась пара мелких порезов. Да только железа толком не нашлось - мелкие запчасти, пара внушительных крюков и всего половина дверцы от автомобиля.