- Куда ушел? - я удивленно вскинул бровь.
Выгоднее металлолома на Свалке местечка не найти, если габариты и здоровье позволяют таскать железки до перерабатывающих баков. Фраю не так давно стукнул полтинник, и хоть скукожившимя лицом, по которому словно прошлись наждачкой, он выглядел на все семьдесят, сил ему было не занимать. Каждый день он приходил около пяти утра, за сутки оттаскивая на переработку три-четыре партии железа. Вечно закутанный в робу, с серыми глазами-щелками, скрытыми за круглыми стеклами очков, и взлохмаченными седыми волосами - за внешний вид он и получил на металлоломе прозвище Профессор.
- Просто ушел, - ответил Джек. - Страннее, чем обычно выглядел. А уж взгляд такой, что прям жуть берет, пустой и бессмысленный.
- Профессор на то и Профессор, - пожал я плечами, принимаясь снова разгребать мусор, не обращая внимания на саднящие ладони.
- Нет, Крис, ты не понял. Совсем странный. Как бы пустой. Будто совсем крыша у Профессора поехала, - прогундел Джек. - Сказал, что работать больше не будет на Свалке, потому что смысла вроде как нет. А у него теперь другой смысл. Особый смысл, как бы.
Услышав путаное объяснение, я скептически глянул на Джека. Долговязый чувствовал себя неловко, будто силой отбирал у меня делянку спятившего Фрая. Да только мне плевать было. Пусть кусок и лакомый, но места на северо-востоке хватало, а портить отношения с соседями не следовало.
- Так мы займем его участок?..
Получив отмашку, Джек с довольным пыхтением поспешил вниз по мусорному склону. А у меня червями в голове закопошились мысли: неужели Фрай сошел с ума? Просто так делянку никто по доброй воле не отдаст. Но по статистике на Свалке вероятность чокнуться была той же, что и сдохнуть.
У Профессора проблемы начались еще со смерти дочери, которую изнасиловали и избили, оставив подыхать в доках год назад. Девчонку не успели отыскать до такого, как грудь перестала вздыматься от обрывистого, похожего на предсмертные конвульсии, дыхания. Тогда-то Профессор и надел серую робу, которую, кажется, не снимал даже для стирки. Быть может от него еще и воняло, но на Свалке быстро перестаешь различать запахи.
- Мне паршиво, Крис, - вдруг раздался из-за спины подрагивающий голос Ники, вернувшейся со встречи с малышом Рики.
Стоило мне обернуться, как я сразу понял, что подругу вновь накрыло. Мимолетная радость и возбуждение от расследования схлынули, как искусственный прилив в доках, вызванный турбинами. Во взгляде осталась только горечь с примесью бессилия. Ники плюхнулась на землю, неподалеку от меня, и я ощутил отвратный штын спирта.
- Знаешь, а я сегодня обрадовалась... Представляешь? Улыбнулась, когда малыш Рики сказал, что достанет проходку. У-лы-бну-лась. Я улыбалась, хотя мой братишка был мертв, - заплетающимся языком выдала Ники и посмотрела на меня пустыми глазенками.
Раздраженно выдохнув, я продолжил разбирать хлам. Сил успокаивать Ники и возвращать ее пинком к реальности у меня не оставалось. В отличие от нее, я умел трезво смотреть на жизнь - сейчас следовало думать об ужине, а не заниматься самобичеванием.
- Зачем я только прусь на Арену, - продолжила нести пьяный бред Ники. - Вот зачем я это делаю, Крис?
- Незачем, - раздраженно ответил я. - Никс, что ты хочешь услышать? Ты когда работала последний раз? У тебя еда, вода есть? Как ты собрался жить? Или думаешь, что у меня еды на всю жизнь хватит?
Подруга обиженно засопела, ожидая совсем другого ответа. Хотя, учитывая, сколько лет мы были знакомы, получить иную реакцию она и не могла Уже не раз мы это проходили: Ники не умела жить реальностью, что выводило меня из себя. А ее выводил из себя мой рациональный и приземленный подход. Один и тот же диалог был разыгран по нотам и за десять лет превратился в своеобразный ритуал. Вот и сейчас будто бы включилась заезженная пластинка.
- Крис, неужели ты не устал? Каждое утро встаешь, копошишься в дерьме, выуживаешь свои железки, несешь на переработку, жрешь, спишь и покругу. Хороша жизнь, Крис, не правда ли? Самому не тошно? Может, есть что-то кроме гребаной еды и воды?
Подавив вспышку раздражения, я повернул голову к Ники:
- Без воды и еды - не проживешь. А вот без самобичевания и самоубийственных вылазок на Арену - легко. Ники, у меня нет настроения продолжать бессмысленный спор о смысле жизни. Особенно, учитывая, что ты сама не знаешь ответа. Только не нужно снова пытаться меня убедить, что твои сумасбродные выходки - это и есть и настоящая жизнь, а не извращенная попытка сдохнуть.