Район доков радовал глаз бетонными блоками, а уши закладывало из-за грохота турбин гидроэлектростанций, гоняющих подземные воды. Очередная заслуга банды Суорэ, которую давно стали принимать, как должное. Хоть я в детстве успел застать времена кромешного мрака Нижнего города, когда речи об электричестве и запуске перерабатывающих баков еще не шло. Копошиться приходилось в полной темноте, изредка включая фонарик на батарейках, если удавалось найти подобную ценность. Но люди быстро забывают плохое. Жаль у меня такой способности не было: отлично я помнил, как приходилось запихивать в глотку все, что находил отец на мусорных склонах. Не сказать, что всегда съедобное и уж точно просроченное. Если бы не запуск первого перерабатывающего бака, мы бы давно все сдохли от голода. Наверное, поэтому хоть самую малость, но головорезам я был благодарен.
Запах затхлой воды смешивался с острой, разъедающей вонью химических стоков и кислым потом людей, только закончивших смену. Несмотря на приближающийся отбой, у корабельного дока образовалась галдящая, выкрикивающая несвязные фразы толпа. Заметил я и Джека с Роем, и близнецов, а вот рыжая шевелюра Ники в глаза не бросилась, усиливая и без того плохое предчувствие.
Из возгласов становилось ясно лишь одно: кто-то пришил Мафиози. Не успел я поймать за шкирку одного из мельтешащих под ногами пацанят, как заметил, что взгляды устремлены вверх к грузоподъемного крану с облупившейся оранжевой краской. Запрокинув голову, я смачно ругнулся, чуть не потеряв равновесие от неожиданности.
В метрах пятнадцати над землей на крюковой подвеске висело тело Мафиози, продырявленное насквозь. Металический крюк торчал из грудины, поблескивая в свете потолочных ламп разводами крови. Теперь один из приближенных Суорэ, занимавшийся зачисткой недовольных в доках, напоминал пришпиленного мотылька с бессильно повисшими лапками. Но взгляд привлекла не открытая рана на груди, а лицо цвета затасканной бумаги. Если прищурить глаза, то можно было увидеть, что щеки головореза покрывала вязь кровавых букв, а из широкого массивного лба торчали два изогнутых металлических штыря. Будто у Мафиози перед смертью прорезались демонические рога.
Чтобы насквозь пробить лобную кость и утопить железки в серой мозговой жиже, понадобилась точно не женская сила. А значит, вряд ли Ники приложила руку к кровавой расправе. Но это была единственная хорошая новость за день. Ведь не стоило сомневаться, что после подобной выходки Суорэ выйдут из себя, а их месть не заставит себя ждать. Под горячую руку попадут все, и воды доков забурлят от сбрасываемых трупов.
Кран со скрежетом пришел в движение, рывками опуская покачивающееся тело Мафиози в толпу. Всего за секунду образовался пустой пятачок, но, в отличие от остальных, я сделал шаг ближе. Мертвенно-белое лицо головореза оказалось совсем низко, и хоть черные патлы мешали до конца разглядеть надпись, я смог прочитать: "Первый демон кОзнен! Воспылают кАстры!".
Дверца кабинки грузоподъемного крана распахнулась, обрезая разом все звуки. Щелчка замка хватило, чтобы зрители заткнулись и в дружном порыве вскинули головы. Под дребезжание турбин наружу высунулась голова с растрепанными седыми вихрами, и блеснули круглые стеклышки очков.
- Профессор!
Старина Фрай одним движением стащил очки и расставил руки в стороны, будто готовый принять град пуль. После чего замер, даже грудь словно перестала вздыматься, а воздух проникать в легкие. Но Профессор точно был жив и здоров, во всяком случае физически.
Вязкую, напряженную тишину над доками можно было разрезать мачете. Ни у кого и мысли не мелькнуло шелохнуться или раскрыть рот. В голове словно переворачивались цифры таймера, как десять лет назад над Ареной, в ожидании, когда оцепенение взорвется градом криков.
Пришли в себя ребята Суорэ из сбежавшегося на место убийства патруля, которые разразились обрывистыми, жесткими командами вперемешку с отборными матами. Угрожающе защелкали затворы автоматов, готовые прорезать пулями воздух над доками и продырявить тело наглеца.
Лицо старины Фрая исказила кривая, но счастливая улыбка, открывшая ряд белых крупных зубов. На мгновение мне показалось, что пустой, но донельзя умиротворенный взгляд из-под очков вперился в меня. Хотя вряд ли Профессор смог вычленить мою черную куртку в толпе, и вряд ли я был тем, кого он хотел увидеть в последнюю минуту жизни.