Выбрать главу

- Внушает, - пробурчал Будила и повернулся к Козлу. – Дальше?

Два полицая потащили Максима к двери. Будила просунул пальцы его левой руки между створкой и косяком, но закрыть не успел. Палача остановил повелительный окрик на немецком и русском:

- Хальт! Стоп! Освободить!

Будила, повинуясь приказу, отпустил Максима. Он выдернул руку из дверной щели и повернулся, держась за второго полицая.

Козел вскочил со своего дивана и, изогнувшись вопросительным знаком, подобострастно ел глазами широкоплечего офицера в серой эсэсовской форме. Гауптштурмфюрер – Максим определил это по нашивке на воротнике – обвел взглядом зал и сказал на хорошем русском языке:

- Благодарю вас, полицмейстер, что поставили в известность мое ведомство. Но это, - он ткнул пальцем в Максима, - слишком. Еще немного и вы лишились бы премии в тысячу рейхсмарок. Думаете, от калеки больше пользы, чем от здорового… гм… гостя?

- Я надеялся преподнести вам сюрприз, - залебезил Козел. – Хотел развязать нашему пленнику язык. Но он молчит, как… подпольщик.

- Ценю ваше рвение. Но иногда распоряжения начальства надо выполнять буквально. Понимаете меня?

- Понимаю, герр…

- Гауптшурмфюрер Хаук, - эсэсовец указал на Максима и коротко, по-вороньи, рявкнул: – Вэк!

Два немецких солдата под руки вывели Максима из пыточной, оттащили на второй этаж, в большую комнату, переоборудованную под казарму и бросили лицом вниз на армейскую кровать. Откуда-то появился врач. Цокая языком, он промыл раны и смазал их мазью. Максим вытерпел боль, не издав ни звука.

Потом вошел Хаук и несколько минут беседовал с врачом по-немецки. Доктор говорил, что больному лучше побыть в покое как минимум сутки, пока раны не подсохнут и не покроются коркой. Гауптштурмфюрер возражал: русские наступают и вот-вот возьмут город. Нужно торопиться.

- Зер гут, зер гут! – прошептал Максим и добавил по-немецки: - Город освободят двадцать третьего января. Сегодня девятое. Время есть.

- Вы знаете язык Гёте и Шиллера? – восхитился Хаук. – Так и думал, что вы – цивилизованный человек!

- Маме спасибо. Отправила меня пинком на курсы немецкого и английского языков. А я – прилежный ученик… попробовал бы я быть лентяем. Мне бы Будила показался ласковым и безобидным как щеночек.

- Давайте не будем об этих варварах внизу. Отдыхайте, вы теперь наш гость, Максим Безымянный. Я распорядился отменить допросы, пока вы здесь. Вас никто не побеспокоит.

Очевидно, гауптштурмфюрер узнал имена пленников из разговора с Ларсом. Но сейчас это не имело никакого значения.

Хаук подтолкнул доктора к двери и направился вслед за ним.

- Аненербе? – спросил Максим ему в спину.

Эсэсовец вздрогнул и остановился.

- Да. У вас там… об этом знают? – Хаук достал из кармана кварцевые часы Максима. – Я сразу догадался, откуда вы и помчался сюда, пока вас не изуродовали. Хорошо, что я оказался рядом.

Хаук развернулся и хлопнул дверью. Из коридора донесся щелчок затвора автомата… вернее, пистолета-пулемета часового.

Глава 6. Побег

Целый день и еще ночь Максима никто не беспокоил. Полуголый он валялся на животе и смотрел в окно на проплывающие по небу облака и думал, увидит ли он еще раз свой любимый ТОЗ-106, а под утро даже забылся тяжелым сном. Разбудил его Хаук. Эсэсовец бросил на постель по-немецки аккуратно сложенную одежду Максима.

- Как спина? Ты сможешь все это надеть? – с притворным сочувствием спросил Хаук.

- Смогу, - не колеблясь сказал Максим. Будет он показывать свою слабость перед фрицем!

- Давай без геройства. Рейх заботится о своих друзьях, верно?

- Яволь, - пробурчал Максим.

Не морщась, он надел майку, рубашку и свитер – вполне терпимо. Хаук подал куртку и вытолкнул пленника в коридор. Там скучал солдат – дюжий фашист, вернее, роттенфюрер с автоматом. Вслед за ним Максим спустился вниз и вышел на улицу.

Снаружи ждал бронетранспортер – открытая сверху тяжелая полугусеничная машина с пулеметом на крыше. Через заднюю дверь Максим забрался внутрь и лицом к лицу столкнулся с Ларсом.

- Ты живой? – радостно воскликнул норвежец.

- На ногах стою. С трудом, правда. Об этом потом.

Хаук сел вперед, к водителю. Незнакомый роттенфюрер занял место в кормовой части машины. Ленивый вид охранника только казался таким: на самом деле ничто не могло укрыться от его стальных глаз. Не стоило пытаться бежать: любые поползновения освободиться он готов был пресечь, нажав на спусковой крючок автомата. Но Максима занимал не фашист. Он поедал взглядом свой ТОЗик и патронташ в углу десантного отделения. Там же валялся карабин Ларса, и оба набитых припасами рюкзака.