Выбрать главу

- Какая сегодня дата? – торопливо спросил Максим, усаживаясь на холодный пол.

- Восьмое января, дядя!

- Год! Год какой?

- Ум от страха потерял? Сорок третий!

- Тысяча девятьсот?

Подросток на топчане напротив зашевелился и сел, придерживая распухшую руку.

- Ты откуда свалился, дядя? Ты кто?

- Неважно…

- Нет уж, отвечай. Вдруг ты подсадной?

Вместо ответа Максим показал год изготовления, отпечатанный на кепке и бирку на камуфляжной куртке.

- Вот оно как? – паренек поверил. Или сделал вид, что поверил. – Скажи мне, дядя мы победим?

- Нет, - честно ответил Максим. – Проиграем. Только не в этой войне. В следующей. Холодной. Советский Союз распадется на отдельные республики-страны.

- Не может быть! Не сочиняй, дядя!

- Подожди, Серега! – слабо сказал кто-то из угла. – А почему Советский Союз распадется?

Максим пожал плечами.

- Я точно не знаю. Историки спорят до хрипоты. Я думаю, все потому что одни и те же до старости у власти сидели, и все новое на корню рубили. Вот и отстали от Америки да Европы.

Все умолкли. Вокруг Максима словно образовалась пустота. И вдруг резкий, пронзительный девичий крик донесся откуда-то сверху, через потолок. Он умолк и тут же раздался снова, но уже приглушенно, словно несчастной заткнули рот.

- Козел старается, - сказал Серега. – И Будила.

- Кто такой этот козел?

- Козлов Вадим Павлович, начальник полиции. Будила этот – его прихвостень, палач.

У Максима по коже пробежали мурашки.

- И меня к нему? – прошептал он пересохшими губами.

- Раз ты здесь, другой дороги нет, - сказал Сергей. – Если ты не подсадной, конечно.

- Советского Союза не стало, когда я только-только пошел в школу, - Максим поднял голову. – Но я все равно советский человек. Им и останусь до самой смерти. Только бороться мне больше не за что. Счастливое будущее так и не наступило.

- Дурак ты, дядя, а не советский человек! – глаза Сергея гневно сверкнули. – Бороться всегда есть за что! Всегда…

Снова раздался отчаянный девичий крик. Максим вздрогнул и сжался.

- Девчонок сегодня терзают, - Сергей оставался спокойным, только сжал здоровую руку в кулак. – Завтра наш черед. Расписание у Козла такое. С хозяев берет пример.

- С немцев?

- С них самых.

Максим наморщил лоб, но так и не смог припомнить никакой подпольной организации, кроме «Молодой гвардии». Но это явно не они – этот Сергей не был похож на своего тезку Тюленина. Просто ради интереса Максим сел и начал всматриваться в лица, но никого хотя бы отдаленно знакомого не увидел. Общими между этими ребятами и «Молодой гвардией» были только возраст да методы допросов, которыми из них вытягивали показания. На ум пришла заметка из интернета. В ней писали, что раскрытых фашистами подпольных ячеек было много, но лишь об одной из них узнал весь мир. И то из-за романа Фадеева.

- Ты чего вынюхиваешь, дядя? – недовольно спросил Серега. – Придушим, и Козел не поможет.

- Душите, чего уж там, - Максим лениво махнул рукой. – Считайте меня подсадным или кем хотите. Я устал.

Подросток тут же сбавил тон:

- Мы не хотели тебя обидеть, дядя. Но ты тоже нас пойми. Не в игры ведь играем.

- На танцы вокруг елки непохоже, - вздохнул Максим. – Я, к стыду своему, историю плохо знаю. Не могу вспомнить, что у вас за отряд. Но лучше и не надо. Меньше знаешь, крепче спишь…

Снова наверху закричала незнакомая девушка. Максим лег на кучу тряпья и долго смотрел в потемневшее окошко. Женские крики смолкли поздно вечером.

Глава 5. Допрос с пристрастием

До полудня в подвал никто не приходил – казалось, о пленниках все забыли. Но когда солнечный луч пыльным столбом ударил сквозь окошко, Сергея увели на допрос. А чуть позже явились и за Максимом.

- Эй, ты, мошонец, на выход! – произнес голос Брындина. – Ща тебе шкуру полировать будут!

Максим поднялся и обвел глазами искалеченных ребят.

- Ну, не поминайте лихом.

- Держись, дядя. Мы с тобой. Даже несмотря на твои байки, - произнес паренек в углу, подмигнув единственным глазом. Вместо второго была сплошная рана.

Максим, ощущая спиной холодный ствол винтовки, поднялся по каменной лестнице на первый этаж. Брындин втолкнул его в просторное помещение со стенами, выкрашенными в ярко-голубой цвет. Жарко пылал камин, в его пламени калились нагретые докрасна железные щипцы, которые то и дело переворачивали двое полицаев. Судя по сваленным в кучу книгам, до войны здесь был читальный зал. Но сейчас вместо запаха типографской краски здесь стоял тошнотворный запах крови.