На склад продовольствия Максим зашел лишь на минуту. На стеллажах блестели консервные банки. Мешки были забиты сухарями, сахаром и мукой. Все рассчитано, наверное, на сотню человек. Трое же могут, конечно, протянуть здесь месяцы, если не годы, но как раз этого хотелось бы меньше всего. Ужас без конца – далеко не самый лучший выбор.
Чья-то рука легла на плечо. Максим подпрыгнул чуть не до потолка, обернулся и,увидев Петровского, перевел дух.
- Как инспекция? – мягко спросил тот.
- На этот раз вы едва не довели меня до инсульта. А здесь можно жить. Жаль, я не представляю, как отсюда выбраться. Но я еще подумаю.
Максим лег на нары, достал револьвер и провернул барабан. Отчетливо прозвучал щелчок. Петровский недовольно покосился на оружие:
- Голову себе не отстрели!
- У меня не выходит из головы Николай. Слишком он умный для начальника охраны.
- Откуда ты это знаешь?
- Простая логика. Он сам сказал: я выставил часовых. И вот он же мне втирает насчет беспилотников. Ладно. Может, я просто придираюсь? Но что-то у меня на душе неспокойно. Вот здесь, - Максим поскреб пальцами куртку на груди. – У вас дозиметра нет? Вы радиацию по пути не замеряли?
- Все чисто. Только фон. И тот ниже, чем в городе.
Петровский ушел в генераторную. Интересно, чем он там занимается? Максим прикрыл глаза. Надо хотя бы выспаться. Что еще остается?
- Привет, - негромко сказал кто-то.
Максим увидел коренастого мужчину в мундире полковника Советской Армии.
- Привет. Я – Максим. Безымянный. А ты кто?
- Ты давай не груби! Фамилия?
- Безымянный. Ну, так получилось…
- А… Вот оно что, значит. Полковник Федотов. Начальник центра связи. Будем знакомы. Зачем ты сюда пришел?
- Случайно. Просто шел и наткнулся на это место.
- Нет. Случайно – это они пришли. Твои друзья – Колян этот, да ученый-моченый. Тебя привели.
- Кто?! – изумился Максим.
- Вот ты мне скажи, зачем вы все разорили? – вместо ответа спросил Федотов.
- Что – все?
- Страну. Промышленность. Достижения. Счастье было так близко. Оставалась всего одна мировая ядерная война.
- Не понимаю.
Максим хотел встать, но руки и ноги не слушались. Тело будто сковал паралич. И вдруг прямо в лицо ударил яркий, обжигающий свет. Максим словно подпрыгнул к потолку и облетел убежище. На нарах лежали и сидели сотни человек: мужчины, женщины… Дети играли на бетонном полу. В медпункте девушка в белом халате перевязывала голову старику. Нестройный гомон доносился как будто сквозь тонкую деревянную стену.
Федотов обвел рукой помещение:
- Ошибаешься. Война была. Видишь людей? Они ждут, когда можно будет начать строить новый мир на обломках старого.
- Не может быть!
- Пролетариату нечего терять. А вы все уничтожили сами. И теперь здесь разруха. Вы забыли голод и не хотели довольствоваться малым.
- Так была ядерная война или нет? – воскликнул Максим и понял, что на самом деле он смотрит на агитационный плакат гражданской обороны в руках Федотова.
- Вы сами хуже ядерной войны…
- Постой! А можно отсюда выбраться?
- Можно, - ухмыльнулся Федотов. – Пойдем со мной, я тебе все покажу и расскажу. Только водки не забудь. Много. А, черт. Водка… Водка, будь она проклята… – голос полковника стих, заглушенный журчанием воды.
В тоннеле стояла сырая прохлада. С потолка лился зеленоватый свет, его призрачные блики играли в удивительно прозрачном ручье. Интересно, как эти растения, похожие на кошачьи глаза, держатся на бетоне? Максим шел, стараясь не касаться темных от влаги стен, и его шаги гулко отдавались в пустой глубине боковых ответвлений.
Вдруг сбоку мелькнула тень. Кто-то ударил Максима по ногам. Он упал, а неизвестный враг прижал его к полу и сунул голову в ледяную воду. Максим закричал, что есть мочи и открыл глаза. Щеки пылали огнем, будто по ним прошлись наждачной бумагой.
Николай Фирсов размахнулся, но тут же опустил руку:
- Ну ты и горазд орать. Я тебя трясу, а ты все спишь и вопишь, будто тебя режут. Пришлось врезать малехо. Так что извини, братуха.
Максим рассказал сон, умолчав, однако, о тоннеле: шестое чувство просто кричало о том, что сейчас ни к чему болтать лишнего.
- Тебе бы такое приснилось. Посмотрел бы я, как бы ты хранил гордое партизанское молчание, - добавил он.
Доцент кивнул:
- Да, было время, когда все едва не закончилось ядерной катастрофой.
- Карибский кризис?
- Много позже. Тогда компьютер выдал ложную команду на запуск ракет. Еще бы немного – и конец. А остановил войну Федотов. Он просто не передал приказ. Потом полковника уволили из армии, он спился и умер. Говорят, очень жалел о том, что сделал. Вернее, не сделал.