— Кения, мне очень жаль.
— Отойди! — Я рявкаю на него. Опускаясь на колени, я прижимаю книги к себе, как драгоценных детей. Разглаживая столько страниц, сколько могу, я прижимаю их к себе и устремляюсь в гостиную.
К счастью, у меня осталась еще одна пустая коробка. Я складываю в нее книги и тащу ее через открытую дверь.
Дрейк молча следует за мной, глядя так, словно кто-то отрезал ему язык. Я рада его молчанию. Я думаю, что могу сойти с ума, если он посмеет открыть рот.
Я тащу коробку по коридору к лестнице. Они стучат по каждой ступеньке, но ни одна из них больше не выпадает.
Я почти дохожу до грузовика, который одолжила у Санни, когда слышу, как кто-то зовет меня по имени.
Это не голос Дрейка.
Мои пальцы сжимают коробку сильнее.
Это Саша.
— Кения. — Саша трусцой бежит ко мне. На ней шорты и блузка в цветочек. Ее волосы ниспадают на плечи темно-каштановыми волнами. Солнечный луч следует за ней, как луч прожектора, когда она бросается ко мне.
Мои хаотичные эмоции колеблются взад и вперед. На одном дыхании я беспокоюсь о том, что она перенапряглась, а на следующем — желаю, чтобы она споткнулась о камень и раскроила себе череп.
На этот раз побег не сработает.
Прекрасно.
Мы поговорим.
Я оставляю свою коробку с книгами и поворачиваюсь к ней лицом. Она резко останавливается, разбрасывая камешки и сухие веточки. От бега ее лицо залилось румянцем. Это придает ее глянцевой загорелой коже румянец.
— Кения. — Ее голос приглушен. — Ты здесь.
Да, я здесь.
Но она, очевидно, уже знала это.
Дрейк сказал ей, что я заберу свои вещи? Он написал ей сразу после моего приезда? Вертелся ли он вокруг меня не потому, что ему было жаль и он действительно хотел мне помочь, а потому, что он ждал, пока она не придет сюда?
— Чего ты хочешь? — Холодно спрашиваю я.
Выпученные глаза Саши напоминают мне о том времени, когда мы были моложе, и она бежала ко мне после того, как делала что-то не так.
“Кенни! Кенни! Мне нужна твоя помощь”.
Я всегда была бы рядом, чтобы принять на себя ответственность вместе с ней. Защищать ее. Быть тем, кем она хотела, чтобы я была. Потому что она моя младшая сестра. Одна из моих людей. Под моей защитой. Я бью за любого, кого считаю своим.
Печально, что она вообще не считалась со мной.
— Пожалуйста, — она делает шаг вперед, — мы можем поговорить?
Я указываю подбородком на парк через улицу.
Она следует за мной, идя молча.
Этот район полон жизни и молодых семей. Раньше я лежала на коленях у Дрейка и представляла, какая семья у нас была бы. Два мальчика и одна девочка. Чрезмерно заботливые старшие братья с его красивой шоколадной кожей и впечатляющим ростом. Баскетболисты. Они оба. Или только один. Просто чтобы продолжить наследие своего отца.
Почему девушка не может быть баскетболисткой? Я часто спрашивала. А Дрейк целовал меня в лоб и говорил, что это было бы потрясающе. Что ему бы понравилось, если бы наша дочь была той, кто умел бросать обручи.
На сердце становится так тяжело, что мне приходится тащить его за собой, пока мы идем. Каждый шаг все глубже и глубже погружает меня в боль.
Я знаю, что смогу забыть Дрейка.
Это будет нелегко. Вероятно, это будет не весело. Но я могу.
То, что меня задевает, — это участие Саши.
Почему она сделала это со мной? Почему?
— Ты, должно быть, ненавидишь меня прямо сейчас, — говорит Саша.
Я не поправляю ее.
Мы переходим по маленькому цементному мостику, ведущему в парк. Розовые скамейки из жевательной резинки. Раскинувшаяся баскетбольная площадка. Очаровательные тротуары в стиле классик.
Солнце яркое, но деревьев много. Ветви, отяжелевшие от листьев, танцуют на ветру, заманивая нас посидеть в тени.
Я сижу на скамейке подальше от детей на игровой площадке. Их веселый смех уносит меня далеко от бессердечной реальности. Мы с Дрейком никогда не приведем сюда наших детей. Я не хочу больше причин для слез.
— Кения, я знаю, то, что я сделала, было ужасно, но мы с Дрейком любим друг друга.
Мое сердце содрогается.
Это не то, что я хочу услышать. Она просто загоняет нож еще глубже.
— Я хочу объяснить, — говорит Саша. — Я хочу…
— Не беспокойся. — Моя челюсть сжата. Я не смотрю на нее.
— Но я не могу позволить нашим отношениям вот так развалиться.
Я хочу смеяться как сумасшедшая. Я хочу запрокинуть голову и хихикать в небо, как кто-то совершенно ненормальный. Она обеспокоена нашими отношениями? Где было все это беспокойство о нашем сестринстве, когда она выкрикивала имя моего парня и царапала его обнаженную спину?