Черт, Белль никогда бы не существовала. Клэр не обращала на меня внимания в первые несколько раз, когда я пытался поговорить с ней.
Я знаю, что могу переломить ситуацию, если они скажут мне, где мы допустили ошибку на поле.
Моя команда по связям с общественностью начинает перешептываться между собой.
Кения выглядит взбешенной.
Я поворачиваюсь лицом к Сазербургу, который направляется к двери. — Мистер Сазербург.
Он останавливается.
— Baby Box является признанным брендом уже более десяти лет, но Belle's Beauty существует всего шесть. Мы хотели бы услышать ваши мысли, прежде чем вы уйдете.
— Мои мысли? — Он возвращается на свое место.
Я слышу, как моя команда по связям с общественностью издает коллективный вздох облегчения. Сазербург, может, и потешается надо мной, но, по крайней мере, он больше не в разъездах.
Он откидывается на спинку стула и, прищурившись, смотрит на проекции. — Мистер Алистер, я осведомлен о твоем опыте работы в области технологий и вижу, что ты применил его к своей презентации. Твоя подача была очень… технической. Наполненной данными. И мне стало смертельно скучно.
Это удар кинжалом в грудь.
— Смертельно скучно? — Бормочу я.
Пиар-команда гробово молчит. Если мы упустим эту возможность из-за невзрачной подачи, я возьму ответственность на себя. Как и должен. Но я также ожидаю, что пиар-команда также возьмет на себя ответственность.
— К сожалению, и я здесь стараюсь быть настолько добрым, насколько могу, — вздыхает Сазербург, — это бессердечно. Здесь нет жизни. Нет чувства связи с аудиторией. Я знаю, что все дело в деньгах и данных, мистер Алистер, но клиент этого не узнает. Мы должны подойти к этому с такой точки зрения, которая ставит их на первое место.
Выражение моего лица остается бесстрастным, но внутри я вся съеживаюсь. Вводимые данные были моим дополнением к презентации. Я подумал, что это верный способ убедить Baby Box в сотрудничестве. Люди могут отрицать чувства, но они не могут отрицать факты. Твердые цифры — единственная непреложная правда.
Сазербург изучает меня, как будто ждет, что я встану на колени и буду умолять дать ему еще один шанс. Я не собираюсь этого делать.
Моя подача была мусорной.
Прекрасно.
Я приму критику как мужчина, но я подвожу черту под пресмыкательством. Должно быть другое решение. Мне просто нужно немного больше времени, чтобы придумать что-нибудь одно.
Делая глубокий вдох, я постукиваю пальцами по штанам. Отчаяние делает людей глупыми. Паниковать — все равно что подбрасывать бензин в огонь мусорного бака. Мне нужен план Б, и мне нужен он сейчас.
Мой мозг гудит, пытаясь предотвратить почти неизбежный отказ от бэби-Бокса, когда я слышу скрип стула по плитке. Мягкий голос, который не должен быть даже близко к этой высоте, разносится по комнате.
— Я думаю, вы ошибаетесь, — говорит Кения.
У пиар-команды вырывается коллективный вздох.
Сазербург наклоняет голову, его глаза блестят от интриги.
— Belle's Beauty, как концепция и компания, является полной противоположностью бессердечности”.
Мой пристальный взгляд впивается в Кению. Я слегка качаю головой, чтобы сбить ее с тропинки, которая ведет прямо со скалы. К сожалению, моя помощница даже не смотрит на меня. Она стоит высокая и уверенная. Как будто у нее есть право высказаться.
Она что, сошла с ума? Даже команда по связям с общественностью знает, что лучше всего заткнуться, когда корабль идет ко дну. Почему второй помощник устраивает мятеж и вмешивается в столь важную подачу?
Глаза Сазербурга сверлят дыру в Кении. Его губы изгибаются. — Продолжайте, юная леди. — Он кладет локти на стол и наклоняется вперед.
Он собирается съесть ее и выплюнуть кости. Но, по крайней мере, ему интересно. Это то отвлечение, в котором я нуждался, даже если это не то, чего я хочу.
— Мистер Сазербург, — я плавно представляю вас, как будто мы это запланировали. — это Кения Джонс, новейшее пополнение в команде Belle's Beauty.
Я пристально смотрю на Кению. Эта встреча уже стремительно катится на юг. Если она ускорит наше скатывание к катастрофе…
Кения складывает руки перед собой. — Belle's beauty была основана женщиной, которая превыше всего верила в семью.
Мир становится размытым.
Мои глаза расширяются, и я резко поворачиваю голову.
Она туда не пойдет.
Черт возьми, нет.
Она говорит не о Клэр.
— Что, если мы включим ее историю в промо-материал? Что, если бы мы, в Belle's Beauty, открыли наши сердца точно так же, как все прекрасные, достойные матери открывают эти шкатулки?