Я давлю на него. — Это настоящее, живое извинение, мистер Алистер?
— Я только наполовину такой ублюдок, каким вы меня считаете, мисс Джонс.
— Для меня это все еще слишком большая сволочь.
Его большой палец рисует круг на моем бедре. — Ты даже не представляешь, в какие неприятности тебя втянет этот рот.
— Я полагаю, ты собираешься просветить меня?
Наши взгляды задерживаются.
У него жжение. Ожоги второй степени.
Желание когтями пробирается вверх по моей груди. Слишком много ткани мешает. Его пальто. Мое платье. Мое нижнее белье. Слишком много барьеров между моей кожей и его.
Он гладит меня по щеке. — Спасибо.
— Наконец-то, — выдыхаю я, убирая руку со скамейки на его плечо. — Хотя, теперь, когда я услышала эти слова от тебя, мне нужно найти что — то еще, над чем можно работать.
Прежде чем я успеваю закончить предложение, его большие руки сжимаются на моей талии и тянут меня вперед. Это быстрое, решительное движение. В одну минуту я склоняюсь над ним, а в следующую прижимаюсь к его телу.
Мои ладони ложатся плашмя на спинку скамейки, когда мой рот сталкивается с его ртом. Я застываю в шоке. Мой мозг изо всех сил пытается осмыслить этот поцелуй.
Затем Алистер наклоняет голову, регулируя угол наклона.
Внезапно мне становится наплевать на то, чтобы во всем был смысл.
К черту рациональность.
К черту беспокойство о том, куда это приведет нас завтра.
Я толкаюсь в него, позволяя своим рукам скользить по его затылку и зарываться в мягкие волосы. Кончики моих пальцев ощущаются как шелк.
Я к этому не привыкла.
Каждый парень, который у меня когда-либо был, был черным. Черные волосы отличаются. Когда я запускаю в них пальцы, я натыкаюсь на такие же завитки, как у меня. Красивые, грубые и шершавые. Я привыкла к толщине и сопротивлению.
Из всех вещей, которые могут сбить меня с толку, волосы Алистера — последнее, чего я ожидала. Они проскальзывают у меня между пальцами. Они достаточно длинные, чтобы за них можно было ухватиться. Перетягивать.
И я делаю, наслаждаясь, когда он стонет в ответ.
О, тебе это нравится?
Он вознаграждает меня, наклоняя голову и углубляя поцелуй.
Меня не смакуют.
Меня пожирают.
Он пробует мой рот на вкус, исследуя внутреннюю сторону моей губы и вдыхая каждый воздушный вздох, который вырывается из меня.
Это самый горячий поцелуй, который у меня когда-либо был, и звездное небо тому свидетель. И мне интересно, умру ли я прямо здесь.
О, но какой путь предстоит пройти.
Я переношу свой вес на него. Прямо над жаром, который давит на меня.
Это мучительно.
Идеальная пытка.
И я знаю, что буду зависима от поцелуев с ним, если это будет продолжаться в том же духе.
Его руки твердые, как скала. Рельефные мышцы.
Я не чувствую своих ног.
Из меня вырывается стон, я сильно прижимаюсь к его телу.
Он крепко сжимает мою шею сзади, и я вздыхаю, забывая обо всем, кроме того, как восхитительно он себя чувствует. Когда он слышит меня, его поцелуй меняется. Движения, интенсивность. Как переключатель, он переходит от гнева к нежности. Полон обещаний. Всевозможные клятвы, которые он не может сдержать.
Этот человек уничтожит меня, и я спокойно пойду навстречу своему концу, улыбаясь привилегии.
Он медленно откидывается назад. Мои глаза закрываются, потому что я не хочу видеть, что осталось от огня, который сжег нас обоих. В пепле редко бывает что-то красивое. Меня не волнует, сколько печений с предсказанием утверждают обратное.
Алистер прижимается своим лбом к моему. Жар от поцелуя задерживается, каскадом разливаясь по щели, оставшейся между нами.
Его большой палец проводит по моей нижней губе.
Мой рот открывается, и мои глаза встречаются с его. Энергия разливается вокруг нас, когда наши взгляды встречаются. Это все предвкушение и тоска. Желание такое сильное, что у меня перехватывает дыхание.
Это не похоже на сеанс поцелуев под воздействием алкоголя. Это почти как… он думал об этом — обо мне — очень долго.
Но в этом нет никакого смысла.
Поцелуй, должно быть, растопил мой мозг.
Мы ненавидим друг друга… одновременно желая сорвать друг с друга одежду.
Но ненависть… — это… будет лучше, если мы сохраним эту часть простой.
Я изо всех сил пытаюсь отдышаться, задыхаясь короткими рывками, пока мое тело все еще горит.
Дерьмо.
— Я…
— Не надо. — Он пристально смотрит на меня и благоговейно касается одного из моих локонов. — Ты можешь лгать всем остальным, но не мне. И я не хочу лгать тебе. Больше нет.