Я несчастнее раба!
Петербургские все лица,
От которых я бежал:
Никсен баронесса, -- львица
Или сфинкс столичных зал!
XIII
-- Кто же с нею? -- Сядем дальше:
Не увидели б!.. тут все:
Адъютант при генеральше,
Сольский князь, и наш Сарсэ, --
Серж Никитин, обреченный
Критики писать судьбой,
Остолопов, муж ученый... --
-- Муж "ученый", но тобой? --
-- Да, супруг, герой дуэли...
Нынче был в купальне он! --
Лиц знакомых, в самом деле,
Шла плеяда в павильон.
Сев за столик, баронесса
Красный свой сложила зонт:
-- Князь! Садитесь же, повеса!
Созерцайте горизонт!
XXIV
-- Море чудно, но чудесней
Стол зеленый баккара!
-- Карты! Вы все с той же песней!
Лучше уж в любовь игра!
Роббер флирта не хотите ль?
Проиграть боитесь, да?
Вы ведь, кажется, любитель?
-- Я флиртую... иногда.--
С красноречьем Монтегацца
Развивая разговор,
Серж заметил, что бояться
Неуспеха в страсти -- вздор.
Предсказать, как физиолог,
Мог он, будет ли любим.
Серж тут произнес монолог.
Никсен разбранилась с ним.
XXV
-- Петр Ильич! Ведь вы влезали
На Ай-Петри? -- Для чего?
-- Чудный вид! -- Но есть в курзале
Фотография его.
Лазить по горам прескверно! --
И профессор стал опять
Фальшь тиары Сейтаферна
Вдохновенно разъяснять.
Ряд подделок и подлогов.
"Древность" в Кафе найдена
И к стыду археологов
Куплена в музей она.
Род научного скандала!
Но коллег парижских он
Защищал, трудясь немало
Над анализом письмен.
XXVI
-- Да, "Бессмертный" обессмертен!
Вот Астье Регю, Додэ.
Педантичен и инертен,
Он встречается везде! -
Генерал сказал с улыбкой.
-- Вроде! - Дмитрий отвечал, -
Но сравнил ты их ошибкой:
Immortel не идеал.
Этот же глядит в Катоны!
Безупречнейший на вид,
Нравы судит он, законы,
И честней, чем Аристид.
Он родился совершенным,
Граждан лучше не найти!
Он в неведенье блаженном
Шел по торному пути.
XXVII
Что ему души тревоги
И сомнений черный ряд?
На его прямой дороге
Розы пышные лежат.
Благосклонной волей рока
Муж хорошенькой жены,
Он ни в чем не знал упрека,
Никакой за ним вины!
В убежденьях неизменный,
Он к себе и людям строг,
Всем довольный, совершенный,
Вот святой археолог!
Точно папа, он безгрешен,
И, презрев житейский мрак,
Добродетелью утешен... --
-- А короче: он дурак!
XXVIII
-- У меня не то в предмете.
Не проедемся ль с тобой? --
Генерал часы в жилете
Надавил, прослушав бой.
-- Предложение резонно! --
Дмитрий знак рукою дал.
Ряд татар близ павильона
На скамейке заседал.
В галунах, в рубашках алых,
В серебре их кушаков,
Там, прославленный в нахалах,
Был синклит проводников.
Там, блистая туалетом,
Вся плеяда их была:
Сулейман, Асан с Аметом,
Мустафа и Хай-Була.
XXIX
Лица вам знакомы эти,
Знаменитых ряд персон.
Знак Сварогова заметя,
Шел Асан в наш павильон.
-- Лошадь мне! А наше дело? -
Рек Сварогов, - разузнал?
-- Нет-с! Она в коляску села.
-- Вот досада! Генерал!
Я сейчас иду с Асаном
И оденусь в пять минут.
Ты на ком? -- Я на буланом! --
-- Жди меня! -- Я буду тут! --
Жил в гостинице "Россия"
Дмитрий, где наверно вы,
Ялту посетив впервые,
Жили, странник мой с Невы.
XXX
Осенью, в сезон купаний
Ялта - преопасный град.
Там рождает рой желаний
Спелый, сочный виноград.
Сок его сравню с Нарзаном,
И сверкают, горячи,
В грозди золотом и пьяном
Солнца томного лучи.
Ах, давно, в былые годы,
Виноград был мой кумир --
В нем эссенция природы,
Жизни светлый эликсир.
Изумрудом, аметистом
И рубином он горит,
И, налитый соком чистым,
Бесподобен гроздьев вид!
XXXI
Это Вакха дар блаженный,
Крыма спелый виноград,
И вакханки несомненно
Кисти нежные едят.
Гроздьев полная корзина
На столе... склонясь над ней,
С кистью сочного рубина
Алый ротик, -- что милей
Юга солнце золотое.
Крым, вакханки, виноград,
В вашу честь "Эван! Эвоэ!"
Я всегда кричать был рад!
Ароматных ягод ветки
Там висят над головой,
И таинственны беседки,
Заплетенные лозой,
XXXII
Конь лихой и благородный
Подан Дмитрию меж тем.
Дмитрий ездил превосходно,
Джигитуя, как Ахтем*.
Пусть берейтор, к школе падкий,
Ездит, выпятивши грудь,
Он татарскою посадкой
Иногда любил блеснуть.
Иноходцев крымских ходы
Знал он: шлап, джибэ, аян,
И чрез горы переходы
Делал в сумрак и туман.
Сотня верст -- ему не диво,
Он умел владеть уздой
И в седле сидел красиво.
Тешась бешеной ездой.
_____________
*) Известный крымский наездник.
ХХХIII
Конь его, породы славной
Суимбайских кобылиц,
Породил в Крыму недавно
Былей тьму и небылиц.
Сильный, злобный и лукавый
Он наездника убил,
И историей кровавой
Знаменит красавец был.
С этих пор на нем езжали
Только Дмитрий и Асан.
Кто другой рискнет едва ли.
В блеске чепрака, стремян, -
Подвели его татары,
И, кусая сталь удил,
Длинногривый, темнокарый,
Он храпел и землю рыл.
XXXIV
В шапочке Бахчисарая
И с нагайкой, у крыльца,
Позументами сверкая,
Дмитрий сел на жеребца.
Из-под бархата наряда,
Широко с локтей упав,
Шелком вышитый в два ряда,
Белый свесился рукав.
В серебре кушак наборный,
Складки черных шаровар, --
Это был наряд узорный
Горских всадников татар.
Не был принят, как черкеска,
Для езды он верховой.
И Мизинчиковым резко
Критикован с Дуриной*.
______________
*) См. строфу из "Евгения Онегина":