Начинается борьба!
Но уж вечер. День приятный
Скрылся, горы тени ткут,
И, простившись, в путь обратный
Едут Дмитрий и Мамут.
______________
*) Даул -- барабан.
XXV
Гор пустыня. Звонко камне
Отдается стук копыт.
-- Эй, Мамут! Давай огня мне! -
Дмитрий громче говорит.
-- Барин, а не ладно с нами!
-- Что там? -- Нынче муж Айше
Насмерть бил ее вожжами! --
И у Дмитрия в душе
Смолкло все... "Как глупы, дики,
Он подумал наконец,
Муэдзинов этих крики
И блеяние овец!
Что за глупые бараны
Узен-Баша старики!..
Всюду горе, сердца раны,
Всюду призраки тоски!"
XXVI
И как серые виденья,
Омрачая небосклон,
Полз туман из отдаленья,
Набегал со всех сторон.
Туч обрывки пеленою
Одевали степь, холмы,
Скрылись бездны под ногою...
-- Стойте, барин! Сбились мы! --
Сумрак слева, сумрак справа,
Тень скалы ползет во мгле,
Облака бегут лукаво,
Смутно в небе, на земле.
-- Не видать ни зги, однако!
Так дороги не найдешь! --
-- Чу! залаяла собака!
Здесь чабанский близок кош!
XXVII
Лошадь плетью погоняя,
Едут путники на лай,
И летит овчаров стая,
Слышен крик: "Долай-долай!"*
Вот угрюмая фигура
Появилась сквозь туман, --
На пришельцев смотрит хмуро
Недоверчивый чабан.
Но под кров гостеприимный
Молча он гостей ведет.
Из каменьев, низкий, дымный,
Шалаша печален свод.
Две овцы в углу, кадушки...
Сев на корточках кругом,
Пьют катык** из общей кружки
Чабаны пред очагом.
_______________
*) Долай -- прочь!
**) Катык -- кислое молоко.
ХХVIII
Вот еще один с отарой
Подошел издалека...
Завернувшись буркой старой,
Дмитрий лег у огонька.
Бродят тени, мрачны лица,
Кош печальный -- точно сон...
Но Сварогову не спится,
И печально грезит он.
Бесприютно, тяжко... где вы,
Родина, любовь, друзья!
Ветер лишь ведет напевы,
Да унылы гор края.
Одинокий, он отрады
На груди родной не знал...
Нет прощенья, нет пощады, -
Только гул да отклик скал!
XXIX
Ночь прошла, прошли туманы.
Кош покинув чабанов,
Через горы и поляны
Дмитрий снова в путь готов.
Двадцать верст, и он у моря,
Где прибой волны морской
Набегает, вечно споря
С шумом жизни городской.
-- Дмитрий Павлович! Откуда?
Вас не видно до сих пор!
Что за дикая причуда
Кочевать по гребням гор?
Вы родилися номадом!
-- Просто я фланер, mesdames!--
У Вернэ, присевших рядом,
Развлекал Сварогов дам.
XXX
-- Что за день! Тепло и ясно!
Бирюза и жемчуг волн...
-- Да, проехаться прекрасно,
Сев под парус в утлый челн!
-- Вот один плывет, не плачьте! -
Чтоб отделаться скорей
И узнав баркас по мачте,
Дмитрий кличет рыбарей:
-- Эладо!* - Баркас на веслах
К павильону подошел.
Были в нем два грека рослых:
Афанасий и Орел.
Прозванный "Орлом", по чести
Был отчаянный моряк:
Нипочем ему все вместе
Бури, мели и коньяк!
____________
*) Эладо! - по-гречески -- Сюда!
XXXI
С Афанасием Стамати,
Черноусым рыбаком
(И контрабандистом, кстати),
Дмитрий был давно знаком.
Залетев на берег носом.
Лодка стала меж камней,
И, перескочив к матросам,
Дмитрий мигом был на ней.
-- Право руль! -- Канат отдай-ка! -
Развернулись паруса,
И баркас летит, как чайка,
Море, волны, небеса!
Горизонт раскрыт пустыней,
И в дали прибрежных вод
Палевый, лазурный, синий.
Из-за мыса мыс встает.
XXXII
Быстрый бег! Баркас, ныряя,
Мчится, ветром накренен.
Волн играющая стая
Брызжет, бьет со всех сторон.
Солнце жжет, и вод пучина
Тяжело вздымает грудь,
Вот прыгнули два дельфина,
Перерезав лодке путь...
-- Будет буря! Не свищите,
На море свистать нельзя! --
Просят греки... Там, в зените.
Облачко плыло, грозя.
И, чреватое громами,
Молний вспышками полно,
Голубыми небесами
Проносилося оно.
XXXIII
Но на борт склонясь беспечно,
Дмитрий смотрит в глубину:
Там прозрачно, бесконечно,
Смутному подобно сну,
Водоросль сквозит порою,
Прошмыгнет медуз грибок,
И, подернут волн игрою,
Мир подводный тих, глубок.
Так душа неизмерима,
И туманна, и темна.
Пробежит порою мимо
Чувства бурного волна,
И опять в покое странном
Обнимает душу сон, --
Чем-то грустным, несказанным,
Глубоко исполнен он.
XXXIV
-- Эй, Орел! Запой-ка, милый.
Песню греческую мне, --
И, грустя, напев унылый
Вдаль пронесся по волне.
Понт Эвксинский слышал снова
Звуки эллинских речей,
Хоры волн, звуча сурово,
Бились о борта звончей...
Тенор пел, и вторил басом
Грек другой, и ветер пел
В мачте, в реях над баркасом,
И напев был грустно-смел.
Встало бывшее когда-то, --
Пели так у берегов
Греки, старые пираты,
Деды этих рыбаков.
XXXV
-- Дмитрий Павлович! Ведь надо
Горло промочить! -- Орел
Несколько бутылок "яда"
Под скамейкою обрел.
Пил из горлышка он прямо,
Запрокинувшись назад,
Позабыв, что нимфа -- дама,
И шокируя наяд.
Позавидовавши пиру,
Облизнулся Посейдон...
-- Дай сюда маслин и сыру! -
Крикнул Дмитрий, - Пробки вон!
Словно пушечным салютом,
Пробок частою пальбой
Вал потрясся в гребне вздутом
И свалился сам собой.
XXXVI
Опустевшие бутыли,
Сев по горлышко в волне,
Как утопленницы плыли,
Захлебнувшись в глубине.
Песнь неслась в веселом хоре
Гулко, стройно и пьяно:
-- Нелюдимо наше море
День и ночь шумит оно! --
На корму вскочив с бутылкой,