-- Ну, хотя романс Миньоны!
Дмитрий с нетерпеньем ждал.
В край прекрасный, отдаленный,
Голос Анны страстно звал.
XXII
В край, где лавры и лимоны,
Мирт цветет, ясней звезда,
В край, где родина Миньоны,
С ней уйти туда, туда!
Дышит ветер, плещет море,
Алых роз там вьется сеть.
Там забыть изгнанья горе,
Там любить и умереть!..
Ветер доносил с балкона
Роз, глициний аромат...
Не сама ль поет Миньона?
Край тот дальний -- этот сад?
И когда замолкла Анна,
Светлых грез раскинув сеть,
Дмитрий пробудился странно:
-- Да, любить и умереть!
XXIII
В этот вечер Анна пела
Чудно: так, как никогда,
И понравиться хотела.
Знаменитость и "звезда",
Волховская перед нею
Вдруг померкла... Хор похвал,
Анну встретивши, Цирцею
Возмутил и раздражал.
Как соперницы, подруги
Очутились vis-a-vis.
Голос Анны здесь, на юге,
Под влиянием любви,
Стад еще нежней, прелестней,
Распустился, как цветок,
И победной, страстной песней
Всех смутил и всех увлек.
XXIV
-- Анна Павловна, "Аиду"! -
Генерал просил: - Ведь вы
С нею схожи и по виду...
Право, с ног до головы!
Вы смуглы, совсем брюнетка...
Я в "Аиде" видел вас, --
Тип подобный встретишь редко:
Поза, мимика, блеск глаз,
Красный плащ, корона, цепи,
Образ царственной рабы,
Дочери пустынь и степи,
Дикий гнев, к богам мольбы, --
Это несравненно было!
Ну, порадуйте же нас!
-- О, merci! Вы очень милы! -
Анна кланялась, смеясь.
XXV
Анна пела, и убита,
Ниспровергнута была
В прах Аидой Маргарита.
Петь Цирцея начала
Нервно, с видом скрытой злости,
И сорвалась... пал кумир!
Двух певиц узрели гости
Неожиданный турнир.
-- Не могу! Совсем устала! -
Волховская на диван
Села возле генерала:
-- Вы довольны, ветеран?
-- О, прелестно! Лукка! Патти!
И какой здесь резонанс!
-- Сафочка не пела, кстати!
Спой цыганский нам романс!
XXVI
-- Что ты, Лена? Это пенье -
После Верди и Гуно?
-- Ах, педантка! -- Настроенье
Не такое!.. -- Все равно! --
Сафочка прелестно пела
По-цыгански, пошиб, шик
Имитируя умело,
Жесты даже и язык.
Сафочка, присев с гитарой,
Обвела глазами всех, -
И романс запела старый, --
Так Домаше спеть не грех!
-- "Лишь наклонишь ты головку
И с улыбкою глядишь,
Знаю я твою уловку,
Только страсть во мне дразнишь!"
XXVII
Анна встала, и за нею
Дмитрий тихо вышел в сад.
Всю в глициниях, аллею
Пробуждал там звон цикад.
На скамейке, в тень платана.
Где едва сквозит луна,
О Дмитрием присела Анна,
Вечером утомлена.
-- Как вы пели! Эти звуки, --
Жизнь, любовь... сама любовь! --
Он тихонько сжал ей руки...
-- Неужель не будет вновь, -
Он шепнул ей, - то, что было
За Гурзуфом, в эту ночь?..
-- Поцелуй опять? Вот мило!
Не хочу! Идите прочь!
XXVIII
-- Полноте, могло ль забыться
Все, что вы сказали мне?
-- Мало ли что говорится
В пикниках и при луне!
Вы сочли серьезной шутку?
-- Значит, только в летний сон
Верил я, на зло рассудку?
-- Вы не влюблены ль? -- Влюблен!
-- Наконец признанье слышу!
Друг мой, остается вам
Амурезно влезть на крышу
И романс мяукать там!
-- Боже мой, ужель напрасно
Я признался, вам одной,
В том, что горько, ежечасно
Ум томит, всегда со мной!..
XXIX
Неужель участье было
Только шутка, флирт, игра?
-- Нет, мой друг, я не забыла.
Успокойтесь, я добра!
Я дразню вас... Вы на слове
Можете меня поймать.
- Это -- правда? -- Вам не внове? --
Я Виргиния опять,
Вы -- мой Поль! Целуйте смело!..
Кстати, слышите дуэт?
Маргарита вновь запела...
Фауст--доктор! Лунный свет,
Кипарисы -- точно сцена!
Я войти готова в роль...
Вечно, страстно, неизменно
Я люблю тебя, изволь!
XXX
О, приют любви священный!
Пусть привет к тебе летит!
Сон невинный, сон блаженный
О любви нам говорит!
Ночь в саду, луна и пенье,
Хоть избиты и смешны,
Навевают упоенье
В сотый раз былые сны!
Анна, сердцу уступая,
Прошептала: "Милый мой!
Верь, пока тебе нужна я,
Буду я всегда с тобой!
-- Анна! -- Нет, без поцелуя!
После ужина, в саду,
Многое тебе скажу я...
Приходи, тебя я жду!
XXXI
Ряд куртин, деревьев группы,
Сад Цирцеи очень мал,
Но красиво, как уступы,
В три террасы упадал.
В этом вкус был обнаружен.
Сад уютен был и мил.
На тeppacе средней ужин
Нимфой сервирован был.
Серебро, хрусталь и вазы...
В чашах крымского вина
Отражались, как топазы,
Звезды неба и луна.
Всюду милые затеи...
К лампам двум на огоньки,
Как поклонники Цирцеи,
Налетали мотыльки.
XXXII
-- Граф, вы не поэт! - вздыхала
Сафочка, - Я смущена...
Восхищаетесь вы мало!
-- Чем? -- Ах, звезды! Ах, луна!
Генерал заспорил с Анной:
-- Плох ваш Крым! Мне Рейн милей!
-- Желтый Рейн? Там так туманно,
Этот Рейн Невы мутней!
Draсhenfels и копоть дыма!
Я в Швейцарии была,
И она не лучше Крыма!
-- Вам не нравится скала
Лорелеи? -- Скучно, право!
Вот романс пленил меня!
Генерал шепнул лукаво:
-- Лорелея вам родня!
ХХХIII
Анна улыбнулась... -- Ницца,
Биариц -- как хороши!
Дмитрий стал чуть-чуть сердиться:
-- Были, генерал, в Виши?
-- Нет-с! -- А ведь для вас полезно!
-- Не хотите ли вина? -
Анна вставила любезно.
Злила Дмитрия она.
Серж являл Цирцее чувство,
Доктор, соблюдавши пост,
В честь артисток и искусства
Произнес витийный тост.
Серж, амурность в генерале,
Анны смех, врач-цицерон
Дмитрию, надоедали.
Ужином он был взбешен.
XXXIV
-- Ах! - вдруг вскрикнула Цирцея,
Сколопендра! Бейте, граф!
-- Где дракон? Давайте змея! -
Граф вскочил, палаш изъяв.