Выбрать главу

   Извивавшегося гада

   Тотчас граф сразил мечом.

   -- Рыцарь мой! Вас ждет награда!

   -- Смерть за вас мне нипочем!

   Сколопендры появленье

   Возбудило шутки, смех,

   Дам минутное смущенье,

   И развеселило всех.

   Серж острил, косясь на графа,

   Что его геройству рад,

   Что у сколопендры Сафо

   Позаимствовала яд.

   XXXV

   Наконец прощаться стали.

   Дмитрий первый вышел в сад.

   Полон страстной был печали

   Роз и миртов аромат.

   Кто-то шел во тьме аллеи,

   Стукнуло кольцо ворот...

   На балконе тень Цирцеи

   Дмитрий видел... -- "А, ну вот!

   Дождался и граф амура!

   Это он с ней! Началось!

   Нимфы белая фигура,

   Прядь распущенных волос...

   Быть Ордынцевой графиней

   Вам судьба предречена!

   Кисти влажные глициний

   Рвал он нервно: -- Где ж она?

   XXXVII

   "Льют цветы благоуханье,

   И мастику я зажгла,

   Приходи же на свиданье!.."

   Голос пел, -- она звала!

   Анна шла к нему в аллее...

   -- Наконец! -- Иди скорей!

   За террасой, где темнее,

   Тихо щелкнул ключ дверей.

   -- Здесь! -- шепнула Анна скоро,

   Это комната моя!

   В темноте упала штора,

   Лампочка, лучи струя,

   Загорелась синим светом

   И открыла уголок

   С зеркалом и туалетом,

   И глицинии цветок.

   XXXVII

   -- Каждый день я утром рано

   Ставлю свежие цветы! -

   Робко улыбнулась Анна. -

   Вот и розы, любишь ты?

   -- У тебя здесь все так мило...

   Знаешь, - Дмитрий говорил, -

   Сердце многое забыло,

   Я когда-то лучше был!

   Но и нынче, -- это странно, --

   Точно юношей стал я...

   Прелестью забытой, Анна,

   Веет комната твоя!

   Близость женщины любимой.

   Ночь, постель твоя, цветы

   Вновь томят непобедимо...

   Я смущен... поверишь ты?

   ХХХVIII

   -- Дорогой мой!.. -- Да, смущенье

   Оттого, что знаю я,

   Что сейчас, через мгновенье,

   Анна, будешь ты моя!

   Ласки первой, власти милой

   Право, данное тобой,

   Снова сердце мне смутило

   Счастьем, нежностью, мольбой!

   Ты мила мне, ты желанна!..

   К Дмитрию прильнув на грудь,

   Личико старалась Анна

   Скрыть и спрятать как-нибудь...

   Вся поникнула пугливо,

   Смущена, нежна, слаба, --

   Так улыбка тороплива,

   Так ребячлива борьба!..

   XXXIX

   Пусть закроет сеть глициний

   В храм любви заветный вход

   И своей гирляндой синей

   Сон счастливый перевьет!

   Ночь тепла и ароматна,

   В этот час ночной порой, --

   Что довольно вероятно, --

   Вылетает Эльфов рой.

   Из глициний и магнолий

   Хор летит, певуч и смел,

   Блещет лезвием дреколий, --

   Поэтичней: пик и стрел.

   Эльфов стрелы полны яда,

   Что разлит по всем цветам...

   В этот час в аллеи сада

   Выходить опасно нам!

   XL

   В этот час все негой дышит

   И любви печалью злой.

   Сердце бедное не слышит,

   Как уколется стрелой...

   Яд былых воспоминаний

   Проникает в грудь опять,

   В тайной прелести мечтаний

   Вновь начнешь грустить, вздыхать.

   Развернется венчик розы,

   Озарен луны игрой,

   И насмешливый позы

   Принимает духов рой:

   -- О, глупец! О, простофиля! -

   Эльфы шепчут и цветы,

   Юной страсти водевиля

   Разыграть не можешь ты!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

АННА

   Candida me capiet, capiet me flava puella,

   Et etiam in fusco' grata colone Venus.

   Ovidius Naso. "Amores".

   I

   Солнца мне! Здесь хмуро небо!

   Ждем любви мы, а на нас

   Льется дождь... В лучах лишь Феба

   Зреют страсть и ананас.

   Страсть цветет там померанцем.

   Поспешай к иной земле,

   Кто, не став вегетарьянцем,

   Любит женщин, дичь, филе.

   B Крым! Там лавры и лимоны,

   И лимонов двух овал

   У пленительной Миньоны

   Скрыт под сенью покрывал.

   Муж рогатый с каждым годом,

   Жен объятия там -- рай,

   И течет млеком и медом

   Знойный юг, роскошный край!

   II

   Здесь тоска берет нас в лапы,

   Моралист ведет за нос,

   Всюду менторы и папы,

   И журналы, -- род Каносс.

   Но "Каноссы" есть прелестней:

   В туфле и чулке a jour

   Ножка нимфы -- интересней

   Туфли папы... о, Амур!

   О, Амур! Божок лучистый!

   Кто отрекся от божка?

   Где такие атеисты?

   Чья вина настоль тяжка?

   Был Аид во время оно...

   Пусть сожжет их страсти зной.

   Вечно дразнит Персефона,

   Пеньюар надев сквозной!

   III

   Мрачны были гугеноты,

   Протестанты впали в сплин,

   Но и тех, в часы заботы,

   Спас красавиц кринолин.

   Гугенот Дальвиль чудесно

   Был спасен, -- не он один

   Находил приют прелестный,

   Спрятавшись под кринолин.

   В злую ночь Варфоломея

   Маргарита Валуа,

   Редкой храбростью владея,

   Мужа юбкою спасла.

   "Колокол" гостеприимный,

   Доблестный вертюгадэн,

   Многих брал под кров интимный

   В эту ночь кровавых сцен.

   IV

   В дни печали, в дни гоненья,

   В дни заботы и хандры,

   Как Дальвиль, найдем спасенье

   Все мы. Женщины добры.

   Только внешность -- холод встречный,

   Сердца лед растопит страсть.

   Дамы -- глетчеры, конечно,

   Но и глетчер может "пасть".

   Все на юге в заговоре

   С богом страсти: запах роз,

   Лунный свет, и злое море

   Мечет жемчуг страстных слез.

   Волны там легки и зыбки,

   Набегут, отхлынут вновь,

   Под сурдину, точно скрипки,

   Напевая про любовь.

   V

   Там из полного бокала

   Дмитрий пил любовь давно.

   Страсть--Локуста подмешала

   Мускус в пряное вино.

   Часто нежностью волнуем,

   С Анной, не боясь греxa,

   Он менялся поцелуем,

   Точно рифмой два стиха.

   Прелесть этой рифмы звучной

   Оценил он, как поэт.

   (Согласись, прозаик скучный,

   Что беды в созвучьях нет.)

   Поэтически рифмуя

   С милой Анной каждый миг,

   Дмитрий скоро поцелуя

   Всю гармонию постиг.

   VI

   День был чудный. После бури,

   Бушевавшей в эту ночь,

   Стал яснее цвет лазури,

   Облака бежали прочь.