Савелий пока не придумал, как себя вести с Кончитой. И поэтому, когда она с детьми вместе с другими пассажирами перебралась на шхуну в каюты, с облегчением остался на берегу, отговорился необходимостью обследовать окрестности чтобы обезопасить пребывание.
А сам решил разведать сухопутный путь до Галичья по берегу. Для того, чтобы обеспечить короткую дорогу по суху в Верховье. Через горы придётся прорубать в скалах. И успокоился, найдя отмазку.
Наутро подошло ещё одно судно, Бригантина, разгрузившаяся в Галичье. И Савелий, отговорившись необходимостью "ремонта батели, поиска сухопутного пути", отправил погрустневшую Кончиту и детей с другими пассажирами по воде в Галичье. Наказав подготовить дом, пока он доберётся. Заодно отправил под охраной пятёрки КОИ осуждённых.
Когда шхуна отчалила, у Савелия словно гора с плеч свалилась.
Пока до 23 августа ремонтировали "Марию", казаки с помощью проводника нашли обход преградившего путь сюда завала в горах, привели лошадей.
Савелий собирался в дорогу, когда подошёл Фернандо и, помявшись с ноги на ногу, обратился: - Ваше СоВеличество...
- Что такое, Фернандо? - нехотя отвлекся от предвкушения дороги Савелий.
- Нуу, тут как бы это... Проводника как-то наградить надо бы... Вы, наверное, забыли. Раньше всегда в таких случаях отмечали людей.
Савелий чертыхнулся мысленно, стукнул себя по лбу - как же он забыл! Резанов-то всегда с людьми подолгу разговаривал, выяснял все их обстоятельства, помогал по мере возможности. Повернулся к секретарю: - Как ты думаешь, чем мы его можем отблагодарить?
- Нууу, - Фернандо воздел очи.
Тут подошёл Орлиный Коготь: - Чего спорят бледнолицые братья?
- Да вот, не знаем чем наградить шошона, - посетовал Савелий.
Орлиный Коготь хмыкнул: - Он с моего топора глаз не сводит. Давайте отдам. У индейцев железо ещё в цене, особенно у таких отдалённых племён, как его. Я другой добуду.
- Не, - покачал головой Савелий, - Так не пойдёт. Фернандо, возьми-ка такой же плотницкий топор на бригантине, у плотника. - Порылся в кармане, достал и протянул золотой червонец: - За топор отдашь. А потом вручишь проводнику.
- Я?! - брови испанца взлетели аркой.
Савелий передёрнул щекой, буркнул: - Ну, принесёшь мне, я сам вручу.
"Да, - подумал он, когда Фернандо убежал, - много мне ещё придётся постичь без Резанова. Эх, не вовремя ты, Вашбродь, упылил".
25 августа 1808 года, порт Галичье.
Добрались довольные, Орлиный Коготь показал более-менее ровную, без расщелин, дорогу. Правда, перед самым поселением полил дождь, который хотя и осадил туман, но раскиселил покрытие под копытами лошадей.
"Надо же, Америка, а грязюка как в России", - Оскальзываясь на раскисшей глине, с досадой думал Савелий, приближаясь к дому.
Едва открыл калитку, на порог выскочила босая Кончита, кутаясь в подаренный Резановым Оренбургский пуховый платок, так идущий ей.
- Коля, Как сходил? - в голосе тревога.
- Нормально, Кончита, - придал Савелий как можно больше бодрости словам.
- Ко-Кончита? - поперхнулась молодая женщина. Лицо вытянулось, в уголках глаз блеснули слёзы: - Ты стал другим... Почему ты больше не называешь меня Катей? - пролепетала.
- К-к-хааа, - закашлялся, пустил "петуха" Савелий. К горлу подкатил ком и он почувствовал, что не в состоянии выговорить простое женское имя. Словно пропавший Резанов хватает за глотку.
Молодая женщина удивлённо скинула соболиные ресницы: - Давно ты меня так не называл.
"Тьфу ты! - подумал он про себя, - и то, правда". - Резанов-то называл её по-домашнему": - Да это я так, Кааа-ттяяя, - на втором слоге горло перехватило спазмом. "Что за ерунда?! - в панике подумал он, - Неужто это тело Резанова так реагирует? Неужто в теле осталось Его память?"
Когда-то Савелий читал статью о замене органов. Суть заключалась в том, что после пересадки печени у пациента поменялся характер. Он стал таким, как у донора. И автор сделал вывод, что, мол, представление о том, что личность человека базируется в головном мозге неверно. На самом деле она распределена по всему телу. Подсознание живёт в каждой клетке нашего организма.
Продолжая кашлять, махнул рукой, отвернулся, лихорадочно выдумывая отговорку.
"Ну и ну..." - попытался улыбнуться, но лицо словно стянуло деревянной маской, и улыбку он вымучил, отчётливо сознавая, что получается фальшиво. Зачем-то схватил щепку с перил, покрутил, откинул. Потом взгляд упал на изгвазданные ноги. И в голову пришла спасительная мысль: - я щас. Сапоги помою, - трусливо юркнул за угол.
Туда, где женщина видеть его уже не могла. Сердце гулко колотилось где-то в районе горла. Что за фигня творится!?
Пока он смывал грязь в корыте, вырубленном из куска бревна как раз для этих целей, немножко подуспокоился и, вернув способность рассуждать здраво, сообразил, что раньше-то с супругой Резанов общался сам. А Савелий научился задвигать своё сознание за его, довольствовался всплеском гормонов. Ну, как наркоман уколом дозы наркотика. Нет, поначалу-то ещё как-то наблюдал, что очень напоминала просмотр порнографии, и лихорадочно искал способ улизнуть. По-честности, чувствовал себя в такие моменты Подглядывающим, что коробило. Пришлось научиться отстраняться. А вот теперь остался без Резанова, требовалось решить, Как дальше общаться с Кончитой, что делать.
Топоча подошвами по каменным плитам чтобы стряхнуть воду, вышел из-за хаты и взглядом упёрся в покрывшиеся "гусиной кожей" ножки супруги Резанова, сердце зашлось от жалости, укоризненно качнул головой: - К-ккатя, что за ребячество! Ты же взрослая женщина, у тебя самой дети. А ты тут босая, - взбежал по ступенькам, подхватил её на руки, занёс в жилище.
Хотя какая она взрослая, 18 лет, совсем сама ещё ребёнок по меркам мира Савелия. Стягивая сапоги, крикнул в коридор:
- Эй, народ! Что ж вы барыню на улицу босой выпускаете! А ну несите растирку! - разулся, схватил Кончиту в охапку, отнёс на постель. А вокруг уже хлопотали слуги. Савелий за этой суетой старался укрыть собственную растерянность.
А перед внутренним взором появилась картинка: рынок, лавка заезжего американца, вывеска: "Нипромокаемае одегда и обув!". Тогда ещё бросилось в глаза и запомнилось, прежде всего, из-за смешных ошибок в словах. То ли некому подсказать, то ли старается учить наш язык, да пока слаб.
На следующий день повёл Кончиту и детей за обновками. Среди другого ширпотреба, типичного для начала 19 века, нашел пропитанные каучуком, как он и предполагал, боты и сапожки. Грубоватые. Но Петька, а за ним Мигель тут, же полезли "мерить" лужи. А Ольга за ручку с подружкой Наташей, дочкой Акулины смотрят на сорванцов по-женски осуждающе - дети всегда дети.
Кончиту, Акулину, Матрёну, жён других соратников Резанова обули в каучуковые сапожки, а сами выбрали галоши на сапоги. Нашлись и прорезиненные накидки взамен брезентовых да кожаных плащей.
Владелец, Чарльз Чаффи, рад высокопоставленным покупателям. Савелий заодно выведал, что продажи идут не шибко - ни валко, что хозяин сам и производит товар, что одно время он преуспевал на торговле крышами и покрытиями для фургонов, но прогорел из-за мерзкой вони в жару и растрескивания продукции в морозы. Да и обувку с одежкой, со вздохом признался, по той же причине слабо берут.