У ближнего к берегу борта стоит Прокоп. Бедолага с самого утра парится в своем мундире губернского секретаря. Ещё и в залив не входили, а он уже потел в нём. И как не бился его будущий родственник Фернандо, носить чиновничью одежду Прокоп так и не умеет. Вон, шпага неприкаянно болтается. Сразу видно человека, который с оружием не в ладах. А вот светописец в футляре на груди сжимает обеими руками. Видимо, это единственный привычный ему предмет, который его хоть немножко успокаивает, но смотрится это со стороны смешно. А орден Святой Анны, Высочайше пожалованный за цветную светопись, надраенный до солнцеподобного сияния не загораживает, выпячивает.
Созданные Прокопом ростовые светопортреты Императора и царской семьи обрели оглушительную популярность не только в России, вся «просвещённая» Европа ими очарована. Вот и на "Юноне" один в кают-компании на видном месте наклеен. Так что заслужил парень свой дворянский чин.
"Юнона" во главе флотилии идёт вдоль берега к причалу, а по суше за ней следуют встречающие. Среди которых хорошо видна нареченная юноши, Анхелика. И Прокоп пока не может её слышать, но бледен и кусает губы, не отводит от девушки влюбленных глаз. Пытается его успокоить и Кончита.
Орлиный Коготь, на плече держит сынишку, на что-то на берегу показывает Пальцем, тот лопочет, хлопает в ладошки, хватает отца за шею. Рядом за своими мужчинами ревниво наблюдает Матрена, привалившись плечом к благоверному. Чуть позади Сидор, который не очень доверяет беспечным молодым родителям и готов подхватить внучонка если что.
Акулина с большим животом держит за ручку Наташу и, несмотря на кажущееся спокойствие, всё-таки я-то её давно знаю, по сдуванию чёлки краем рта понятно, что и она волнуется. Хотя Фернандо всячески оберегает супругу и сейчас заботливо поддерживает её за раздавшуюся талию.
Наконец наш капитан Хвостов виртуозно подводит "Юнону" к пока единственному в Галичье причалу. Так, что даже краска с борта не обтёрлась. Я готов был поклясться, что волос не прошёл бы между береговым настилом и бортом бригантины.
Качнувшись, судно прочно встало на якорь. И одновременно с полетевшими на причал швартовыми концами судовой духовой оркестр грянул сначала "Боже царя храни", а следом переделанный мною для Великого княжества Русская Америка гимн Российской Федерации моего мира, и на причал опустился парадный трап.
Который в Санкт-Петербурге изготовили по личному указанию Императора России Александра I, до сих пор бережно хранившийся в трюме. С широкими перилами, украшенными царскими гербами, мною уже доработанными.
Меня коробило от классических Российских гербов, которые вызывали ассоциации с Чернобыльскими двухголовыми петухами. И поэтому придал им вид по-настоящему хищных птиц: с напряжённо распростёртыми крыльями и по-охотничьи вытянутыми остроклювыми головами. Вот и настал момент торжественного спуска.
Не успел я поставить ногу на шаткие сходни, как из-под руки юркнул Петька и горохом ссыпался на пристань, ловко ввернувшись в торжественные ряды встречающих. Раскрыли рты девушки с хлебом-солью, недоуменно поднял брови глава форт Росс и по совместительству порта Галичье Кусков. Я тоже было опешил, но мгновенно сориентировался и развёл руками, мол, "молодым везде у нас дорога!"
Стоявшая по правую руку от Кускова молодая симпатичная женщина в традиционном русском наряде, но с классическим индейским лицом, высокими скулами, чуть раскосыми глазами, улыбающаяся, по знаку главы поселения вышла вперёд, и звонким голосом, чуть поклонившись, молвила: - Твоё СоВеличество, добро пожаловать в Русскую Америку! Отпробуй нашего угощения!
Я чиниться не стал, ухватил щепотью, сколько смог, отломил добрый кусок каравая и, щедро окунув в солонку, сунул в рот. С солью погорячился, но хлеб и впрямь на славу: мягкий, Тает во рту, хрустит корочкой. Сотворил лицом наслаждение, одновременно промычал "У-у-у!" и поднял руку с отогнутым вверх большим пальцем, чтобы колонисты увидели удовольствие сокесаря Императора России.
Притихшие поселенцы одобрительно загудели, закивали, принялись перешептываться. А я шагнул вперёд и, протягивая для рукопожатия ладонь Кускову, кивнул на хлеб: - Из своего урожая?
- Из своего. И со своей мельницы. - С гордостью гудит глава Галичья.
- Ну, угодил, Иван Александрович! - и я, крепко пожав руку, приобнял его.
Как в своём мире всегда здоровался с коллегами по службе, как дань уважения бойцам. В нашем братстве так поздороваться означало знак доверия.
За такие спонтанные жесты Резанов меня всегда кострошил. Мол, "люди купеческого звания и чиновный Люд супротив подобного панибратства". Однако толи Кусков не сильно проникся тем, что теперь большой чиновник, толи не считал себя великим купцом, но этот простой жест пронял его так, что глаза повлажнели и, чтобы скрыть смущение, он отвернулся и ухватил себя за золотую серьгу в левом ухе.
- Вот что, Иван Александрович, - сказал я чуть погодя, отводя в сторонку: - Торжественную часть давай маленько перенесём. Поскольку, - я кивнул в сторону флотилии: - Прибывшие со мною люди тоже достойны поучаствовать. Засиделись они в этих душных скорлупках. Сейчас организуем, чтобы они съехали на берег. А когда соберёмся, тогда уж я для всех речь толкну. Ты не против? - Кусков замотал головой. - Ну, отлично!
Я повернулся к Фернандо и распорядился обеспечить высадку экипажей и пассажиров на берег.
Пока идём к площади, где состоится митинг, совладелец тела беспокойно осматривался, пытаясь отыскать Петьку. Я за мальца, который мне импонирует, не переживаю. Он напоминал меня в детстве, поэтому и я в его способности вывернуться из любой передряги уверен. И подуспокоил Резанова: "Вашбродь, не ссы, найдётся".
Стоя на трибуне, обвожу глазами взирающих на меня людей. И поселенцев, и гостей, и пассажиров, и экипажи судов. Смотрят с ожиданием. И с любопытством поглядывают на водруженную рядом со мною громотуху.
Два дюжих бойца налегли на рукояти мехов, нагнетая воздух в пневматический усилитель звука. На глазах изумлённой публикис утробным вздохом надулся, распрямляясь, промежуточный кожаный мешок, похожий на те, что в шотландских волынках. Воздухонапорный усилитель с широтно-импульсной модуляцией звука, более простой и надёжный, нежели пока громоздкий, хрупкий и маломощный на радиолампах, готов к работе. Механик аккуратно вставляет восковой валик, накручивает ручкой пружину, кивнул, мол: "Всё готово".
Я начал:
- Друзья! Вы знаете меня как командора и совладельца Русско-Американской компании. А ныне я пред Вами как представитель Государя русского. Слушайте приветствие вам от самого нашего Императора Александра I Павловича!
Киваю помощнику, тот устанавливает иглу звукописца, передвинул рычажок, валик завертелся, и из медной трубы-рупора разнеслось громогласное: "Наши подданные в Русской Америке! Волею Господа я беру под руку Российской Империи земли, освоенные Русско-Американской компанией, кои объединяю в Великое Княжество Русская Америка под правлением полномочного сокесаря Императора России Великого Князя Николая Петровича Резанова. Что согласовано всеми великими державами.
Как ни далеко вы сейчас, а благодаря сокесарю Императора России Николаю Петровичу Резанову я могу обратиться к вам, словно и нет меж нами никаких расстояний. И я люблю вас также, как и тех моих подданных, до коих могу дотянуться рукой. А мои глаза, уши и руки в образе сокесаря Николая Петровича Резанова всегда будут рядом с вами и столь же внимательно выслушают, столь же надёжно защитят, как и я сам. Пусть крепнет наша общая Родина, наша Русь!"