Вообще не знаю, кстати, почему не распознали. Может потому, что им было плевать: сын чумного козла Ульрик потрошил мою тушу, когда я был в бессознательном состоянии, а Ансельму и вовсе до меня дела не было. Подозреваю, в то время силы все уходили на то, чтобы мне копыта не откинуть, и ничем от обычного человека я не отличался. Разве что цветом кожи и волос.
— Но если и сейчас мне не веришь, то скажу тебе: клянусь бородой Всеотца — колдовство я в бою не применял.
А я не применял. Не складывал руны в заклятия, не пел нидов. Злая наука Хильды служила мне оружием, что и не колдовство вовсе. Хотя как по мне, так одна это похлебка, только в разных котлах сваренная.
Вроде отбрехался, хотя сомнения колдуна явно не покинули. Но отстаивать свою точку зрения он не стал. А из-за одних лишь подозрений суд благородных тоже прерывать было нельзя.
— Фрайхер Уильям Ульбрехт, — снова завопил хольд — Явись на суд чести!
И так далее. Мы все явились и встали друг напротив друга, сходиться, однако, не спешили, несмотря на сигнал к началу схватки.
— Я предложу нам помириться, Уильям Ульбрехт, — обратился к нам Ральф — Тебе, и твоему спутнику. Мы оба признаем неправоту, ты же откажись от Эллис Донхольм, и мы разойдемся друзьями.
… В нужнике таких друзей топить…
— Ты будешь гостем на нашей свадьбе, окончим дело миром! — продолжал он увещевания.
Уильям, как мне показалось, на миг поколебался.
— И ты, Свартхевди Бъернссон, ты уже сполна воздал за оскорбления! Не в расчете ли мы с тобой?
Мой друг покосился на меня, ожидая ответа. Драться ему хотелось не слишком, и если бы выдалась возможность решить дело миром, он бы ей воспользовался.
Я не верил словам Одерштайна. Какие еще друзья? А может нам еще и извиниться перед ним за мои слова, перед Николой, который, скорее всего, сдохнет, если уже не сподобился, перед Мортеном, ставшим калекой? Я видел на площади и в толпе хускарлов Одерштайна, и уверен: если сейчас разойдемся миром, то в первую же ночь, как выедем из города, придется с ними рубиться, только не двое-на-двое, как сейчас, а двое на толпу. Не нужен Ральфу «друг Уильям» живым — больно уж хорош фюльк Дорнхольма. А уж «другу Свартхевди», после того, как он искалечил двух Ральфовых подпевал, самое место в пыточном подвале.
Да и байки эти про дружбу тоже, на дурачка наживка. Прокатит — хорошо, а нет — так время потянуть тоже сойдет. Одерштайн видел, что Мортен Кристен меня зацепил, и посчитал полезным дать мне немного поистечь кровушкой.
— Что скажешь, нордман?
А скажу, как думаю.
— Обезглавлен ты будешь моей рукою, — ответил ему — Не буду лишать тебя сечи! Малыш, покажи мне свой меч, не трепли языком!
— Ты дерзок, нордман! — отозвался спутник Одерштайна, до сих пор молчавший — Слишком дерзок, черноногий ты ублюдок. Ты грозился высечь нас хворостиной? Так чего же ты ждешь?
— Жду, пока ты перестанешь болтать, и займешься делом. Иди ко мне, свинячье отродье, я выпущу тебе кишки!
Удар, которым меня попотчевал фрайхер Адам с какой-то совершенно непроизносимой фамилией, выглядел красиво и опасно: хлесткий, снизу-сбоку — самое то, чтобы срубить легкобронированного противника. Один у него был недостаток — я его видел, и Адам лишь выщербил меч о кромку щита. Удар, и еще — сверху, сбоку — я все принимал на щит. Он очень хорош и крепок и красив, не зря я положил на него глаз еще в замке.
С Уильямом мы договорились так: он берет на себя Одерштайна, но будет осторожен. Он не будет атаковать, но сосредоточится на защите, он спрячется за щитом, и будет тянуть время, пока не освобожусь я.
Я не могу проиграть свой бой, друг надеется на меня.
Адам был хорош, он действительно умел владеть клинком. Хорошо, что мы договорились драться пешими: сиди мы в седлах, Адам бы меня уже нашинковал, как вяленую треску к пиву. Хоть ломтиками, хоть кубиками, хоть полосочками. Но мы топтались по землице на своих двоих, и противником его был не последний из дренгов Лаксдальборга! Меня учил отец — наверняка сильнейший из хирдманов нашего фюлька, и старик Олаф, который отправил в Хелльхейм столько народу, что давным-давно сбился со счета (если вообще знал такие числа), и я знаю, что делать.