— Хочу во двор — икая, угрюмо пробубнил мне из кружки Уильям — Нехорошо мне что-то…
— Нехорошо? А, так тебя все еще тоска снедает? Знаю, что сделать надо! Ведомо мне верное средство от тягостей сердечных.
— Свартхевди, чума ты бубонная, что еще ты задумал? — простонал мне в ответ друг. Какой-то цвет лица у него нездоровый…
Я, не обращая внимания на его слова, воздвигся на ноги, и, слегка покачиваясь, обозрел почти полностью заполненный зал, освещаемый тусклым светом свечей и лампад. О! То, что надо: я нашарил взглядом компашку из нескольких угрюмых мужиков, по виду — зажиточных бондов, топившихся в пиве недалеко от нас. Те то и дело недоброжелательно зыркали по сторонам. Настроение у них явно было скверное — видать, проторговались в убыток. Особенно сумрачной харей выделялся ихний старшой — широкоплечий муж в богато расшитой рубахе, на которую спадала густая рыжая бородища. Рябое лицо, и бельмо на глазу — не красавец, что уж там. Не то, что я! Ему что-то втолковывал один из его спутников — тучный, щекастый, с чисто выбритым лоснящимся лицом, тоже одетый небедно. Мужик слушал того явно через силу, но почему-то смирял раздражение. Третий его спутник — коренастый чернобородый детина — в разговоре не участвовал, и молча цедил свое из кружки.
Я знаю, что мне нужно сделать!
Клянусь золотыми зубами Хеймдалля, в дальнейшем я был не виноват. Ну, я так думаю.
Пока я, икая и покачиваясь, с натугой пытался решить возникшую дилемму (просто подойти и нахамить или применить мне свои способности, для чего надо было бы сконцентрироваться на цели, а не распыляться на все помещение), рыжебородый грузно поднялся с лавки, и подошел к нам сам.
— Вы чего это на нас таращитесь, юнаки?
Во! И внушать ничего больше не надо. Он уже, похоже, сам по себе готовый.
У нас, на светлом Севере, так не принято.
Нет, почесать кулаки друг об дружку мы, дренги Лаксдальборга, любили всегда. Особенно на праздник, на Йоль, к примеру. Когда кушать уже не хочется, а пить уже не можется, надо ведь как-то развлекаться? Но с уважением, и весельем, с шутками и прибаутками. А тут… Ну, дикие же места! И дикарями населены, вежества не знающими.
Так вот, у нас, в Нурдланде, когда напросился на драку, принято из дома выйти вон, дабы не отвлекать других пирующих. Неправильно это, оскорблять гостеприимных хозяев треском зуботычин, отвлекать достойных карлов от степенных разговоров, от кушаний вкушания и светлых раздумий (это тех, кто уже навкушался и пал, сраженный винищем). Выйти, поделиться поровну, должным образом изготовиться, и сойтись в молодецкой потехе, бранное железо в кулак не вкладывая, в честном поединке!
За выпитое и поеденное мы уже расплатились, поэтому не замедлили последовать из трактира вон, в вечерние сумерки, на утоптанную площадку перед входом в сие гостеприимное место. За нами отправился рыжий со товарищи, и еще пара-другая мужей, дабы поглазеть на грядущее развлечение. А может, и, глядишь, поучаствовать. И вот, ровно устанавливая Уильяма на краю площадки (друга клонило из стороны в сторону, как иву на ветру), аккурат возле сточной канавы, я почувствовал, как чья-то лапища хватает меня за плечо, и разворачивает.
Дикари, как есть дикари. Никакого вежества.
В рожу мне летел кулак рыжебородого.
Он был размером примерно с пивную кружку, клянусь хвостом Фреки, попади он мне в голову я бы, наверное, весь потрескался. Но он не попал, ведь ловкость всегда при мне, сколько бы пива во мне не плескалось.
Я пригнулся, и кулак лишь скользнул мне по макушке. И настала моя очередь бросать кости!
Я дал ему в нос, по бороде и в ухо, харкнул в глаз, пнул в мотню и мужику поплохело. Он согнулся, оглашая окрестности утробным рыком. Печаль и разочарование слышались в его голосе.
Но радоваться быстрой победе было некогда.
— Не по чести!!! — взвыли откуда-то сбоку. Это толстомордый дружище ржавобородого схватил меня за ворот и по-богатырски замахнулся. Медленно! Пока он это делал, можно было бы вывернуться, сходить в трактир, заказать еще пива, посмаковать кружку-другую, и вернуться. Но делать мне ничего не пришлось: Уильям прервал свои безрадостные размышления о коварстве женщин и сложности бытия, и, молодецки ухнув, выписал жирдяю смачную плюху куда-то в скулу. Да, силен и крепок мой друг, хотя и в драке несколько неловок. Однако, с таким спутником, как дренг Свартхевди, по прозвищу Конь, он нужную сноровку быстро приобретет!