А вдруг старику понравится? Вот, ставлю свою секиру против вонючих Самуэлевых штанов – ни у кого, к примеру, нет боярышника, который сам зайцев ловит, что пожрать ночью приходят. Только шкурки с костями возле корней собирать успевай. Или, вон, земляника, с краю поляны, на диво хороша растет, усиками шевелит, хоть ветра и нет. Ягодки наливные все выставила кверху, алые, как губки Астрид!
Жаль, ядовитые...
А там где росли любимые старым алхимиком колючки, там теперь ровный прямоугольник изумрудной травы, мягкой и шелковистой на вид, так и манящей на ней поваляться. Деду точно понравится! Правда, лежать там нельзя, и ходить рядом тоже нежелательно – те корнеплоды, что завелись под землей, нападали, порой, даже на меня, вцепляясь в сапоги тем, что им заменяло зубы, а вот Уильяму так и вовсе лодыжку прокусили, до сих пор хромает. Ладно, хоть корень мелкий попался, нетерпеливый. Молодой еще. Яду по молодости не накопил, так что обошлось...
Кстати, о Уильяме, вот и он сам, легок на помине.
Познакомились мы с ним, кстати, с месяц назад. Проблемы с растениями уже начались, и я тогда, помнится, секирой пытался подстричь тот самый хищный боярышник (ножом уже не получалось), как услыхал чей-то идиотский смех – за моими потугами наблюдал крепкий темноволосый парень с луком в руках. Добротная рубаха, кожаные штаны, крепкие сапоги – не похож он был на деревенского, и в замке я его ранее не видал. Познакомились. Оказалось, зовут парня Уильям, обращаться к нему полагалось «ваша милость», но, надо отдать ему должное, нос он не задирал. А когда я сказал ему, что являюсь сыном вольного ярла (Кто скажет, что батя не достоин – тому дам в душу так, что костями срать будет. Да и карлы за ним идут охотно, так что, не за горами ему самому дружину водить), так и вовсе принял почти за равного. Объяснил ему, что в тяжелой ситуации клятву дал, поэтому недостойным делом занялся – он согласился, что слово надо держать, будь ты хоть король, хоть последний свинопас, и о том читал он в книгах немало.
Сам же «твоя милость» Уильям решил тем погожим деньком поохотиться на зайцев в лесу, дабы развлечься, и мастерство лучного боя, предаваясь лени, не терять – стрельцом он себя считал изрядным, и, на мой взгляд, действительно был в этой науке силен. И вот, в поисках длинноухих зверушек, он и добрел до домика Ульрика, где и увидел, как я с переменным успехом воюю с кустом, что его изрядно развеселило.
Я оскорбился, и предложил ему самому попробовать, если не трус, достать из глубин того куста заячью шкурку.
- Никто не смеет называть меня трусом – сказал он мне, и поперся к нам с кустом прямо через полянку.
Когда что-то выстрелило из-под земли и вцепилось ему в сапог – он повел себя, как настоящий воин: не закричал, даже с лица не сбледнул. Яростно рванул ногу, и, оставив сапог в пасти подземного жителя, размахивая руками, рухнул лицом в куст прекрасных цветов, чьи стебли были усеяны нежными, нераскрывшимися еще бутонами. Те не замедлили выдохнуть ему в лицо целый клуб едкой пыльцы, но Уильям даже не подумал отступиться, когда весь в слезах и соплях добрался до боярышника, и вступил с ним в бой, и тот показал ему, почем в Нурдланде селедка. Драную и исколотую «его милость» я долго умывал из бочки, и он признал, что насмехался зря.
Как выяснилось в ходе последующего лечения и общения, прибыл он в гости к отцу, утомившись учебой в «Университете всех наук», что сиял светочем знаний в столице королевства. С отцом он поссорился в первый же день, и послан им был сюда, дабы успокоил нервишки, охотясь и отдыхая в тиши каменных стен замка.
Чем и занялся.
Привез с собой книги (все про любовь), читал их. Пил вино. Вот, поохотиться решил. А все, чтобы тоску унять, по милой сердцу девице, на почве высоких чувств к которой он и поссорился с бароном. Он мне даже изображение ее показывал – картина, примерно ярд на ярд, на ней девчонка – ничего особенного...
Но сох парень по ней ужасно, находя утешение лишь в романах о счастливой любви, и меня заодно одолевая своими печалями – иного собеседника, такого же умного и понимающего, ему найти не удалось. Да и сдружились мы как-то.
- Свааартиии!!! – простонал он мне с самым несчастным видом, подходя поближе – Отец письмо прислал. Хочет, чтобы я женился. Невеста со свитой скоро приедет в Швинау.
- Поздравляю, твоя милость.
- Не хочу я! Отец сосватал Эллис Дорнхольм, не знаю, что теперь и делать...
- Не знаешь, что делать? Так тебе совет нужен? Слушай, Уильям, и проницай мудрость древних – ответил ему я:
Красно говори
и подарки готовь,
чтобы жен соблазнять;
дев красоту
неустанно хваля,
будь уверен в успехе. *
- Но я НЕ ХОЧУ быть уверенным в успехе!!! Моя Беата - самая прекрасная женщина на свете, и я хочу быть только с ней! Она изящна, стройна, ее волосы – золотой водопад, ее голос слаще пения птиц, ее глаза – синие озера, - парень мечтательно возвел очи горе - Ее мать была эльфийкой, и вся красота дивного народа передалась моей избраннице. Но ты же видел ее портрет в моих покоях, скажи, разве она не прекрасна?
Ах, это он про ту деваху… Ну, что сказать: тощая, остролицая, ушастая. Груди нет! Глаза не смотрел, волосы, вроде бы, есть.
- Плоскодо… Гхм – я осекся (негоже обижать приятеля) - И, правда, стройная.
- Вот видишь? А отец настаивает, что я должен жениться на другой! Но я хочу только Беату!
- Ну, так бери обеих – я никак не могу понять, в чем же затык.
- У нас так не принято. Да и не нравится мне эта Эллис.
- Что, шибко страшна? Или - тут мне вспомнился собственный печальный опыт – Гулящая, может быть? Тогда, понимаю! Негоже подстилку в жены брать, да и намотаешь на копье себе чего-нибудь, что не всякий травник вылечит. Но за этим ты ко мне обращайся, помогу по-дружески. Если не отсохнет, то точно здоров станешь...
- Нет, не гулящая, ну, я не слышал про нее такого. Но она выше меня на голову! Что ты скажешь, пристойно ли мне жениться на такой орясине?
Я смерил его взглядом – и правда, высоковатая девица получается. Но не в росте дело, а в удали молодецкой и змие крепком... То есть, в сердце храбром!
- Так что скажешь? – одолевал меня сын барона.
А что тут сказать?
- Люблю длинных девок…
- Бюст слишком большой!
- Люблю фигуристых девок…
- Стерва она, злее не видал! – горячился Уильям.
- Люблю горячих девок…
- Дочь графа Дорнхольма.
- Люблю дочерей гра...
М-да. Не люблю дочерей графа.
Граф - это местный ярл, причем не из мелких. А дочь ярла, это не только две ноги, две груди, один целовальник и много-много приданого, а еще и статус. Товар, если в корень зрить. Ценный, дорогой, им можно купить мир, прекратив вражду, получить союзника, привязать вассала, укрепить дружбу. А за испорченный товар принято виру брать, и, сдается мне, вирой будет голова того, кто осмелился. Это только в сказках так бывает, что молодец добрый, из простых, знатной деве вдул – и тут же пирком да за свадебку. Тут его и знатный отец невесты сыном назовет, и с приданым не обидит. В жизни, полагаю, доброму молодцу быстренько вторую улыбку на горле нарисуют, да прикопают на заднем дворе (а могут и кровавого орла вырезать, если помолвка сорвалась), а знатная дева пойдет за того, за кого отец велит.
- Вот видишь! Но ты, наверное, просто зол на эльфов, а в Беате сильна их кровь.
- Зачем зол? – отвечаю ему – Если тебя свинья укусила, так теперь и бекона не есть? С тех двух, если встречу – сниму немалую виру, а на всех подряд зло таить глупо.
Да и вообще, разговор ни о чем, ведь о вкусах спорить можно бесконечно. Кому-то нравится сушеная рыба, а кому и сочная вырезка.
- Приданое-то большое за этой... Как ее? Эллис... Дают? – поинтересовался я, стягивая с себя пропотевшую рубаху и направляясь к бочке с водой – Золото? Земли? Трэллей? Если земли за ней дают, ты у тестя проси хирдманов старых, опытных, и чтоб не совсем немощных. И у отца проси – нельзя ярлу без дружины, а молодняка сам наберешь, его полно тут по деревням должно быть, раз уж войны или мора давно не было. Старики натаскают, их ведь пивом не пои, дай молодежь погонять – последние слова я проворчал, вспоминая старого Олафа и его сапожищи, тяжесть которых не раз познавал своей задницей. - Так тебе дешевле будет первое время. И чтобы хольда опытного и верного тебе дали, который бы хозяйство знал и воровал не слишком много. Да про казну уточнить не забудь.