В конце концов, ОМОН рассеяли, разметали. Ребята остались по одиночке или по двое-трое против нескольких десятков лысых юнцов, но держались — профессиональная подготовка все-таки давала о себе знать, да и снаряжение очень помогало. Потом Игоря отнесло куда-то в сторону от основной свалки.
Игорь отдышался и посмотрел на левую руку — по перчатке змеилась кровь. Какая-то сука успела ударить его бутылочной «розочкой» по плечу. Небольшой порез, но все равно неприятный. Да и рукав порван, а это уже обидно.
На самом деле массовая драка не то место, где можно вот так просто встать и приняться рассматривать свои болячки и Игорь убедился в этом сразу же. Он отвлекся всего на секунду, но когда поднял голову, то не успел даже вскинуть дубинку, чтобы защититься.
Сильнейший удар обрушился на забрало шлема и прозрачный пластик покрылся сеткой трещин. Хорошо хоть не рассыпался сразу и удар смягчил! В голове все поплыло и ноги подогнулись в коленях, но Игорь, бывший боксер, быстро пришел в себя, инстинктивно пригнулся и прямо загривком ощутил, как что-то тяжелое пронеслось в сантиметре от затылка.
Одним движением скинув мешающий обзору шлем и подняв для защиты дубинку, Игорь отскочил в сторону. Перед ним, по пояс голый, стоял молодой, лет, может, восемнадцати, лысый парень. Несмотря на явную молодость и малый рост, он был очень сух, легок и мускулист. Именно мускулист, ни грамма жира, очень тренирован и быстр. Еще он был буквально весь, за исключением лысой макушки, живота и лица, покрыт татуировками. Свастики переплетались своими черно-красными хвостами друг с другом, образуя страшный и завораживающий узор, который при каждом движении переливался на солнце, будто блестящая шкура змеи.
Но самыми запоминающимися оказались глаза. Темные на белом худом лице, как кусочки смолы в молоке, мутные от бешенства и адреналина, гуляющего по крови. И хищная улыбка тонких губ. «Самый настоящий отморозок!» — подумал Игорь.
Парень был весь залит потом и кровью из ссадин и рассечений на голове, но все равно представлял собой серьезную опасность, потому что очень быстро двигался и своим оружием, сорокасантиметровым прутом арматуры, владел мастерски. Это Игорь во всех деталях успел ощутить на себе. Сначала парень долбанул его по левой руке, отчего она отнялась, потом несколько раз саданул по ногам и чуть не попал по голове. Попал бы — и все, кранты, деревянный макинтош обеспечен!
Противник не кричал, не рычал и не ругался, а просто молча и сосредоточенно пытался выбить мозги из Игоря, нанося сокрушительные удары. Сначала Игорь хоть как-то успевал отмахиваться дубинкой, но потом зевнул разок и правую руку будто поразила молния! Не нужно было быть профессором медицины, чтобы догадаться, перелом оказался очень сложным. Рука в запястье подломилась и повисла как плеть, резиновая дубинка выскользнула из ослабевших пальцев…
Неизвестно, каким образом, но Игорь умудрился чуть отклониться назад и присесть, когда скинхэд ударил его по голове. Еще очень вовремя в спину влажно шлепнула гуляющая по толпе струя водомета и сбила прицел скинхэда, да и самого Игоря с ног. Так что иначе, чем везением, нельзя назвать то, что железяка попала не в висок, а всего лишь в верхнюю часть лба. А лоб у бойца ОМОНа, как известно, чрезвычайно крепкий, так что результатом стало всего лишь сильное сотрясение мозга, да серьезный багровый шрам. Ну и глубокий нокаут в довесок.
Потом, уже после всех этих событий, Игорь узнал, что того татуированного парня звали Александр Дубровицкий и, несмотря на достаточно четкие записи произошедшего с камер внешнего наблюдения ближайших магазинов, а так же материалы, переданные журналистами, ему дали всего лишь условный срок. А в это время Игорь с тяжелыми переломами лежал в больнице. Неизвестно, почему Саня не стал добивать Игоря. Возможно потому, что как раз к этому времени на Невский подоспели дополнительные отряды милиции, а так же подразделения Внутренних Войск и даже МЧС…
В результате столкновений погибли восемь милиционеров. Почти все, кто участвовал в тех событиях, имели ранения и ожоги. Из скинхэдов пострадавших было куда больше, но ни одного погибшего или хотя бы серьезно покалеченного…
— Я потом два месяца в больнице валялся! И еще полгода реабилитации было! — кипятился Игорь, — Да я этого урода сейчас сам, тут, своими руками…
— Тихо! Без воплей и лишних телодвижений! — оборвал его Вадим и повернулся к молчавшему все это время Сане, — Это все правда?
— Правда. Он рассказал всё достаточно верно и правдиво, только забыл упомянуть одну деталь.
— Какую же?
— Он забыл рассказать, как в самом начале драки, когда они ввинтились в толпу, он принялся кидаться на всех подряд и лупить своей дубиной, не разбирая, во все стороны. Забыл сказать, что уложил с одного удара мальчишку, лет четырнадцати. Ты ему, кстати, голову пробил, козел, — Саня говорил тихо и очень четко, выплевывая слова и глядя прямо на краснеющего от гнева Игоря, — Причем влетели вы в ту часть шествия, которая и драться-то даже не собиралась! Так, малышня, новички, которые острых ощущений захотели. Те, кому хотелось помахать руками, были впереди, и этих отморозков всего-то набиралось от силы человек двести! Забыл, как это все тогда было? Да? А мальчишка этот был мой брат! А за брата я не только тебе, всем вам кадыки повыдергивал бы …
Знаешь, я вот иногда думаю, что было бы, если бы ты дождался приказа и не полез бы сам «спасать» своих боевых товарищей. Что было бы? Мне кажется, что через пять минут все бы устали, еще через пять кто-нибудь поумнее тебя взял бы руководство вами, бестолочами, на себя, и все прекратилось бы. И без таких потерь. А вы, уроды, вломились, и зажгли остальных, взорвали. Там уже драться, бить вас, козлов, хотели все! Вот именно тогда шутки и кончились, понял, товарищ капитан? Если бы не ты, может и не было бы тех восьмерых погибших ментов…
Договорить Саня не успел, зашипев что-то матерное, на него бросился Игорь, прыгнул прямо с места, стараясь дотянуться и задушить. Наверняка он и сам понимал, что ничего не получится, но сдержаться не смог — прыгнул. В ответ Саня приподнялся со своего места, отклонился в сторону и выставил вперед ногу, навстречу Игорю. Очень быстро, практически мгновенно. Вадим еще тогда удивился такой реакции и, главное, такой продуманности действий. Если бы Вадим и Илья не бросились держать Игоря, тот бы всей своей массой напоролся на выставленную ногу и наверняка отбил бы себе что-нибудь…
Потом Илье пришлось хватать и самого Саню, который вскочил с явными, отчетливыми намерениями хотя бы набить морду Игорю, если не сделать еще что-нибудь столь же неприятное. Так они и стояли, четверо придурков, держали друг друга, и орали прямо в морозную ночь:
— Ну что, а? Что?? Чего ты добился, мент? Ты меня останавливал. Ты меня, сука, судил! Говорил, что я неправ, что черных и желтых трогать нельзя, — кричал Саня, вдруг разом потерявший всё своё хладнокровие, — И что? Что теперь? Мы теперь с тобой вместе против этой мрази узкоглазой воюем! И кто прав оказался, а? Мы с тобой, урод, в одном окопе сидим!
Илья держал Саню за пояс и успокаивающе бубнил:
— Да, да, ты был прав, ты. Только сядь, хорошо? И успокойся. Сейчас мирно разберемся.
— Я урод, да? — кричал Игорь в ответ, — Это я-то урод? А какого хрена, спрашивается, ты своего братца приволок на незаконное шествие? Чего вы вообще туда поперлись, если такие правильные? Ну, конечно, все кругом хорошие, только менты козлы! А я из всех ментов самый козел! Да пошел ты на хрен, понял!? Сказки другим будешь рассказывать! Если бы не я и мои ребята, то вы, скоты лысые, просто растоптали бы всех! И дальше бы пошли! Тьфу! Суки!!
— Да сам ты пошел! — кричал Саня, — Ты меня еще жизни поучи!
— Мутант ты, понял? Не человек, а мутант! Таких как ты истреблять надо, еще в детстве!
Они кричали и кричали. Они вырывались и пытались дотянуться друг до друга, они исходили яростной слюной и покрывались злым потом. Они оба стали красные и оба перестали быть похожими на людей. А потом они как-то сразу, вдвоем, синхронно обмякли. Плечи их, такие напряженные, опустились, будто сели батарейки у обоих, и они уселись прямо на снег, тяжело дыша.