— А ну-ка, молчок! Что нам, друзья, впервой с царевнами дела вести? Не с нашей ли помощью Василиса Премудрая от Кощея уходила, не мы ли Марьюшке Финиста — Ясного сокола найти помогали? — опустили головы свои друзья, пристыдились. А Сивка-бурка продолжает: — Ничего! И не с таким справлялись.
Приободрились помощники, побежали мыши, поползли жуки, взлетели птицы — принялись искать доброго молодца — жениха прекрасной царевне Елене.
Побежали мыши на запад. Бежали, бежали, чуют где-то молодец живет. Прибежали в деревеньку небольшую, нашли они Афоньку. Высокий, широкоплечий, волосы золотые, как солнце, а глаза светятся небом голубым.
Смотрят, а Афонька под овном прячется. Удивило это мышей, ждут они, чтобы узнать, чего он там засел. Долго сидели, но дождались: пришёл барин сердитый, чехвостит Афоньку на чем свет стоит, а тот только смеётся да руками машет.
— Дурной что ль? — удивилась одна мышь.
— Хуже — ленивый! — отвечала другая мышь. Повздыхали они и побежали дальше вынюхивать.
Птицы полетели на юг. Долго летели, все высматривали женихов. Видят — Иван-царевич идет один-одинёшенек, песни во весь голос напевает, а голос-то бархатистый, таким заслушаться хочется. Принялись они спускаться, уже почти у самого плеча Ивана-царевича были, как вдруг выпрыгнет им навстречу Серый волк. Зарычал на них, клыки оскалил — не подпускает к жениху славному.
— А ну, пошли прочь, пернатые!
— Ты чей-то, Серый, не признал, что ли? Это мы — птицы-всевидящие. Нас Сивка-Бурка за женихом послала, а тот гуляет себе одинёшенек. — возмутились птицы.
— Ничего он не одинёшенек! Я с вашей Сивкой-Буркой больше не работаю. Мой это жених теперь, я его к Настасье-царевне веду, свадьбу играть будем. Пошли прочь!
Закричали птицы, захлопали крыльями, но делать нечего — оставили Ивана-царевича Серому волку. А об этом разговоре они Сивке-Бурке обязательно расскажут.
Жуки же в столице все облазали. В каждый кустик заглянули, каждую травинку обыскали, все луга и поля, сады и огороды обсмотрели. Не видно жениха подходящего. Расстроились уже было, думали, как им Сивке-Бурке всё сказать. Не получится у них в этот раз хорошую свадебку сыграть. Придётся Елене-царевне за принца заморского выходить да одними рахат-лукумами питаться. Поползли они обратно к конюшне, как слышат вдруг смех молодецкий. Первые два голоса неинтересные — женатые сразу слышно, а третий глуповат чуть, но чист и благороден.
— А главное — холост! — воскликнули они разом и шустро поползли к Сивке-Бурке. Та как услыхала новость, так сразу поскакала к дому тому, принялась выжидать молодца. Только не выходил он всё, на печи сидел, а братья его над ним насмехались.
«— Ну, — подумала Сивка-Бурка, — я вам дам над моим молодцем насмехаться! И не из таких Иванов-дураков царевичей делали!»
В тот год старик братьев хороший урожай пшеницы высадил. Долго думала Сивка-Бурка, не хотела тяжелый труд старика портить, но ради божьего дела решилась. Потопталась она по пшенице раз-другой и принялась ждать. Слышала Сивка-Бурка, как наказал старик сыновьям своим:
— Милые мои дети! Стерегите пшеницу каждую ночь по очереди, поймайте вора!
Вышел в первую ночь старший сын да уснул на сеновале сразу. Громко гоготала с него Сивка-Бурка: «Да уж! Добрый охотник на воров выдался!», но не разбудило его даже это.
На вторую ночь пришел средний сын и тоже уснул. Долго фырчала Сивка-Бурка: «Перед отцом своим-то не стыдно, сторожило ты? Дурак вроде третий сын, но первые два не лучше!».
Пришла наконец-то ночь третьего сына. Взмахнула Сивка-Бурка гривой своей золотой, надеялась, что окажется третий сын лучше братьев старших. Видит она издалека, как сел он на камень, не спит, сам держится и в руках веревку держит. Сразу видно, что хочет вора поймать. Прибежала она и начала пшеницу есть да копытом топтать. Подлетел к ней Иван-дурак, накинул веревку на шею мощную. Сивка-Бурка как рванет, ну так, для приличия, а Иван вцепился в неё. Не отпускает, за гриву держит, оседлать хочет.
Сивка-Бурка брыкалась все, по полю его таскала, скакала то туда, то сюда. А когда решила, что хватит, так заговорила с ним елейным голосочком:
— Отпусти ты меня, Иванушка! Я тебе век служить буду доброй волей!
— Хорошо, — отвечает Иванушка, — отпущу, да как я тебя потом найду?
«— Ну, точно дурак», — думает Сивка-бурка, но вслух отвечает:
— А ты выйди в чистое поле, в широкое раздолье, свистни три раза молодецким посвистом, гаркни богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!» — я тут и буду.