— Ну, веди, своего молодца ко мне! Будем сватать, — потер ладони царь. Сивка-Бурка моргнула раз, второй и заржала смущённо.
— Не могу, царь-батюшка! Это ж он меня кличет, а не я его.
— И когда он теперь тебя покличет, Сивка-Бурка? — чело царя снова начало морщиниться.
— Кто ж знает, царь-батюшка, — простодушно ответила Сивка-Бурка. Царь покивал, хлопнул её ладонью по могучей шее, а потом сурово приказал:
— Так узнай, Сивка-Бурка, узнай!
Пришлось Сивке-Бурке снова собирать своих помощников. Долго ли, коротко ли сидели они и рассуждали, но в итоге пришли к решению: созывать народ надо на пир, и чтоб каждая голова приехала. А кто против воли царя пойдет, тот её и лишится. На том и порешили.
Разнесся клич по всему царству. Поехал и Иван, только перед этим Сивку-Бурку не позвал. Занервничала она, даже перестала по земле копытом бить, землю тревожить. Птицы, мыши и жуки все успокаивали её.
— Не будет мне спокойствия покуда царевна не женится на Иване-дураке! — и топнула копытом.
— Права она, — плакались помощники, — надо всё же честь держать.
Не знали только Сивка-Бурка да помощники её, что в этом деле они уже не нужны. Елена Прекрасная была не только прекрасной, но и очень даже мудрой. Сама она на пиру гостей потчевала: вино с медом подносила, в глаза заглядывала, руки осматривала. И увидала она Иванушку с тряпицей вокруг пальца. А под тряпицей и перстень, цены которому нет.
И сказала она тогда: «Вот, батюшка, мой жених и нашелся!».
И сыграли такую свадьбу на всю страну, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
А Сивка-Бурка и её помощники продолжили помогать прекрасным и не очень царевичам и царевнам суженых-ряженых искать и от нелюбимых убегать!