— Так… Это — пожарнику. Кто у нас там? Михалыч? Сокращаем… Это — в СЭС. Там тетка. Включи духи… Дальше…
— Рома, я к Дуське! — попыталась я вернуть мужа в реальность. — Ты не против?
Алексеев поднял на меня затуманенный взгляд. Готова спорить, что он даже не видел меня, не то что не слышал.
— А? — Ромашка попытался придать лицу осмысленное выражение.
— Я говорю, к Евдокии я поехала. У нее, кажется, что-то с Жириком случилось… Я точно не поняла, она орет так, что телефонная мембрана не выдерживает таких колебаний. Что-то на грани ультразвука.
— А-а! — протянул Ромка и уткнулся в бумаги.
— Так я поехала?..
Не дождавшись ответа, я развернулась и пошла в коридор. Уже с порога бросила в сторону кухни:
— Буду поздно! А может, и ночевать останусь у Дуськи. Так что вы меня не ждите!
Евдокия жила в получасе езды от моего дома. Вскоре я уже стояла на пороге ее квартиры и усердно давила на кнопку звонка.
— А, это ты, Жень! — Сестрица равнодушно мазнула по мне опухшими от слез глазами. — Приехала? Ну, тогда проходи…
Сестрица жила в крохотной однокомнатной квартирке. Сколько себя помню, у нее всегда в доме состояние ремонта. Это жилье досталось ей по наследству от бабушки. Сначала она жила одна, и ее вполне устраивал интерьер. Как только она вышла первый раз замуж, ее муж, едва переступив порог, решительной рукой ободрал обои и заявил:
— Здесь нужно все переделать!
Евдокия радостно кивнула и поверила в свою счастливую звезду. Однако звезда эта, то бишь муж, вскоре потерял работу, улегся на диван и принялся мечтать, как он здесь все переделает. Евдокия по-прежнему счастливо кивала и вкалывала на трех работах, чтобы прокормить себя и гениального дизайнера. Вскоре ее Стас нашел себе напарника. Как-то вечером он привел слегка поддатенького мужичка в кургузом пиджачишке и представил его как Витька, мастера на все руки. К тому времени энтузиазма у Дуськи поубавилось, и она, нахмурившись, наблюдала, как дизайнер и Витек — золотые руки методично накачивались водкой на ее разгромленной кухне. Терпение сестрицы лопнуло, и она выгнала муженька вон. Быстренько оформив развод, Евдокия примерно полгода приводила в порядок квартиру и неожиданно встретила своего второго мужа. Дима являл собой генератор идей. Его голова хранила тысячу и один способ честного, или почти честного, зарабатывания денег. Дальше идей, правда, дело не доходило. Назанимав кучу денег у всех своих приятелей и друзей Дуськи под предлогом открытия бизнеса, Дима благополучно ушел в недельный запой. Во время небольшого перерыва, когда Дуськин муж вливал в себя только легкие напитки типа портвейна, он снял с петель дверь в ванную комнату и поставил сестру в известность:
— Я договорился с ребятами — на следующей неделе будет новая дверь!
Евдокия припомнила, что однажды уже слышала нечто похожее, и, заметно томясь, понесла заявление на развод. Дима исчез из ее жизни вместе с дверью. Третий муж появился не скоро, примерно через год. Он оклеил обоями единственную комнату, выложил кухню плиткой и, пообещав, что превратит жилище во дворец, исчез, прихватив Дуськины драгоценности.
Сейчас квартира сестры напоминала Бородинское поле после битвы с войском Наполеона. Ввиду того что почти всю мебель перенесли к Дуськиной маме еще в эпоху второго мужа (временно, конечно! Только пока длится ремонт!), вещи разбросаны по комнате в страшном беспорядке. Постель не убрана, груда стираного, но неглаженого белья свалена в кресле, телевизор почему-то вместо положенного ему места на тумбочке стоит на полу и без звука показывает «Иронию судьбы…». Возле дивана притулились две пустые бутылки из-под красного вина. Третья, наполненная примерно на две трети, стояла на кухонном столе. Среди всего этого великолепия аккуратный и идеально чистый домик Жирика выглядел просто царской резиденцией.
— Тебя ограбили? — оглядев беспорядок, спросила я.
— Кто? — не поняла Дуська.
— Воры, — пояснила я сестрице, ставшей вдруг бестолковой.
— Когда? — уточнила Евдокия.
— Откуда я знаю?! Ты меня зачем звала? Викторину устроить захотела, да?!
Дуська несколько секунд хлопала глазами, а потом решительно потянула меня на кухню.
— Пей! — приказала она, налив полный бокал крепленого вина.
— Не хочу! — отказалась я от угощения.
— Ты меня уважаешь? — грозно спросила Евдокия.
Спорить с ней бесполезно, особенно на предмет уважения. Поэтому я, зажмурившись, проглотила рубиновую жидкость и замахала руками как ветряная мельница.