— Надо бы его выкупать сначала, — проговорил Сэм, очевидно, взявший на себя ведение дела. — А затем сегодня понедельник, и ему следовало бы надеть чистую ночную рубашечку.
— A его постелька готова? — заботливо осведомился повар.
— Постелька в порядке. — И Дик пригладил одеяла.
— Уж мы его сегодня купать не будем, — сказал Сэм, обвязывая себе вокруг пояса полотенце вместо передника. — Слишком это сложная штука. Ну, Генри, иди ко мне на ручки!
При помощи других он усадил мальчика к себе на колени и, несмотря на его отчаянное брыканье, стал его раздевать. Повар торопливо и настойчиво попросил прежде всего стащить с жертвы сапоги, после чего, как сказал Дик, просто удивительно, до чего стало легче справляться с ним.
Потом они вымыли мальчику лицо мылом и губкой и уложили его на койку, почтительно ухмыляясь штурману, когда тот, просунув голову в люк, довольным взглядом охватил всю сцену.
— Что, юнга спит? — спросил он нарочито строгим тоном, увидев, как Генри брыкается руками и ногами, пытаясь задеть своих мучителей.
— Спит, как ангелочек, сэр! — почтительно доложил Сэм. — Не хотите ли спуститься и посмотреть, сэр?
— Бог с ним! — ухмыльнулся штурман.
Он ушел, и Генри не оставалось ничего другого, как закрыть глаза и отвечать полным молчанием на шутки команды. С самого первого его поступления на шхуну его, по строгому приказанию шкипера, никогда не наказывали, и он во всю пользовался этим преимуществом. Но теперь его положение сильно поколебалось, и он заскрежетал зубами при мысли об издевательстве, которому подвергся.
ГЛАВА XI
Генри твердо решил не сообщать о своем открытии. Это было, конечно, довольно дорогой роскошью, но он решил пойти на это и через много месяцев, — а может быть, и лет, — рассказать шкиперу, как много тот потерял из-за своей невероятной жестокости. И, немного успокоенный таким планом, Генри уснул.
Но его решение была менее твердым, когда он встал, стало ослабевать с каждым часом. Шкипер, совершенно забывший о событиях вчерашнего дня, был в прекрасном, добродушном настроении, и Генри несколько раз повторял себе, что пять фунтов остаются пятью фунтами. Когда пробило десять, он уже не мог больше выдержать и с полным сознанием важности своего открытия направился к ничего не подозревающему шкиперу.
Но прежде, чем он успел открыть рот, он заметил, что на набережной творится нечто невероятное, и, всмотревшись, увидел повара, мчавшегося на всех парах вниз. Он ходил за зеленью, а теперь в невероятном волнении толкал прохожих и ронял кочаны капусты, мчась к шхуне.
— Что это случилось с коком? — недоумевающе спросил шкипер.
Все бросили работу и уставились на приближающегося кока.
— Что случилось? — резко спросил шкипер, когда тот, грузно прыгнув на палубу, подбежал к нему и что-то профыркал ему в ухо.
— Что-о-о? — не сразу понял шкипер.
— Капи-тан… Гис-синг! — задыхаясь выговорил повар, с трудом переводя дух. — Там, за углом…
Шкипер, взволнованный не менее кока, спрыгнул на дамбу и помчался вдоль набережной, резко отстраняя каких-то почтенных горожан, которые пытались удержать кока и расспросить, а чем дело.
— Наверно, вы ошиблись, — сказал шкипер, когда они дошли до узенькой улочки. — Да не мчитесь же так. Мы соберем толпу.
— Если это не он, то это его брат-близнец, — сказал кок. — Ага, вон он! Вон тот человек! — Он указал на вчерашнего знакомого Генри, который, засунув руки в карманы, ходил без остановки взад и вперед по улице.
— Вы идите назад, — торопливо сказал шкипер. — Лучше даже бегите. Тогда эти глазеющие болваны пойдут за вами.
Кок исполнил приказание. Зеваки, решив, что он, очевидно, более сумасшедший из двух, и скорее наделает беды, побежали за ним. Шкипер перешел дорогу и медленно стал приближаться к своей добыче.
Он раз прошел мимо и, оглянувшись, незаметно всмотрелся в старика. Сходство было неоспоримое, но шкипер несколько секунд продолжал идти вперед, не зная, как ему поступить. Потом он остановился, обернулся и подождал, пока старик дошел до него.
— Добрый день, — проговорил он весело.
— Добрый день. — приостановился старик.
— Я попал в затруднительное положение, — сказал шкипер, улыбаясь. — Мне надо передать кое-что одному здешнему человеку, и я никак не могу его найти. Может быть, вы мне сумеете помочь?
— А как его фамилия? — спросил старик.
— Капитан Гиссинг, — проговорил шкипер.
Старик вздрогнул, и лицо его внезапно покрылось жуткой бледностью.
— Никогда не слыхал о таком, — проворчал он сердито и попытался пройти мимо Вильсона.
— Никто здесь о нем не слыхал, — сказал шкипер, идя рядом со стариком. — В этом-то и затруднение.
Он подождал, но ответа не последовало. Старик, нахмурюсь, быстро шел вперед.
— Он, кажется, скрывается, — продолжал шкипер, — и если он вам когда-нибудь попадется, вы ему, пожалуйста, скажите, что его жена и дочь Эннис ждут его вот уже пять лет и что он поднял всю эту историю совершенно напрасно из-за человека, который здоров и весел, как я. Прощайте!
Старик внезапно остановился и, схватив протянутую руку шкипера, задышал глубоко и часто.
— Сказать ему… что… тот, тот человек жив? — дрожащим голосом произнес он.
— Вот именно, — мягко проговорил шкипер и отвернулся, увидев, как передергивалось лицо старика.
Оба замолчали, и потом шкипер тихо сказал:
— Если я привезу вас домой, я женюсь на вашей дочери Эннис.
Он положил руку на плечо старика, и старик безмолвно последовал за ним.
Медленными шагами они направились к гавани. Молодой моряк все время говорил, а старый жадно слушал каждое слово. У почты Вильсон внезапно остановился.
— Как вы думаете: не послать ли телеграмму? — спросил он.
— По-моему, это самое правильное, — поспешно проговорил старик и вошел вслед за Вильсоном на телеграф.
Он внимательно смотрел, как Вильсон рвал бланк за бланком и задумчиво грыз прицепленный карандаш, ища вдохновения. Капитан Гиссинг был человек малограмотный и почтительно относился ко всякому, кто был занят сложной процедурой писания. Он молча следил за шкипером, но когда пятый бланк маленьким комочком покатился по полу, он поднял брови.
— Видите ли, я не могу придумать, как бы получше написать, — виноватым тоном проговорил Вильсон. — Мне, понимаете, не хочется, чтобы было чересчур уж внезапно.
— Да, правильно, — согласился старик, и снова стал внимательно следить за шкипером, когда тот, наконец, с торжественной улыбкой стал что-то быстро писать на бланке.
— Ну как, придумали? — спросил старик.
— Как вы находите такую штуку? — и шкипер прочитал вслух: "Ваш отец горячо обнимает вас обеих".
— Прекрасно! — пробормотал капитан Гиссинг.
— И не слишком внезапно, — сказал шкипер. — Тут не говорится, что я нашел вас. Вообще, ничего, только намек! Я очень доволен!
— И по праву, — подтвердил капитан Гиссинг, которому все в данный момент казалось замечательным.
— О, господи, до чего они будут рады, бедненькие! Мне просто совестно им на глаза показаться.
— Ерунда! — сказал шкипер и весело хлопнул его по плечу.
— Вам сейчас нужно выпить кружку доброго виски, вот что!
Он повел его в соседний бар. Немного погодя, команда шхуны, с напряженным любопытством глазевшая на берег, увидела приближавшуюся пару. Оба моряка курили огромные сигары в честь необычайного события, и капитан Гиссинг, перед тем как взойти на борт, остановился и в теплых словах выразил свое восхищение "Чайкой".
Команда бросила работу и выжидательно смотрела на идущих по палубе моряков. На лице кока играла благодушная хозяйская улыбка, а Генри стоически старался подавить свое огорчение.
— Вот этот человек, — капитан Вильсон положил руку на плечо повара, — вот этот человек отыскал вас, капитан. Один из лучших молодцов, с которым я когда-либо ходил в море!