— Нет, по полшиллинга, — возразил повар. — А знаешь, что мы с ними сделаем?
— Выкладывай, денежки, — сказал Сэм, вынимая монету из кармана. — Где твои?
Кок показал свою монету и Сэм, разочарованный в людях после того, что он прочел в детективном романе, испытующе попробовал ее на зуб.
— Мы не можем просто так ходить по кабакам и ничего не пить, — сказал повар. — Вот мы и будем продавать шнурки для ботинок, как тот человек в книжке. Понял теперь?
— А почему бы сначала не попробовать того, что подешевле? — проворчал Сэм. — Измерять следы или подслушивать всякие там разговоры. Ты, Кукки, вечно выдумаешь что-нибудь, что стоит денег.
Повар молча смерил его презрительным взглядом. Сэм вначале выпрямился, потом стал ругаться, и, наконец, потребовал деньги назад.
— Не валяй дурака! — резко сказал повар. — Предоставь все мне!
— Да, чтоб потом меня привязали к стулу этими самыми шнурками для ботинок, — раздраженно съязвил Сэм.
Повар сделал вид, что не слышит, и стал разыскивать обувной магазин. Магазин оказался поблизости. Повар направился прямо туда и купил на шиллинг шнурков. Недовольный Сэм следовал за ним.
— Что мне говорить? — отрывисто спросил он, когда они вышли из лавки и повар повесил ему через руку полдюжины шнурков.
— Ничего не говори, — ответил повар. — Просто входи и протягивай людям шнурки. А если кто тебе предложит выпить, — отказывайся.
— Да, как бы не так! — проворчал Сэм.
— Ты обойди все кабаки около Хай-Стрит, а я пойду с другой стороны. И, знаешь, если у тебя будет все время такой веселый вид, как сейчас, ты заработаешь кучу денег.
— Он еще раз предостерег Сэма насчет выпивки и пошел. Толстый матрос, чувствуя сильное отвращение к своему новому занятию, взял шнурки в руку и направился к маленькой, но шумной таверне в соседнем переулке. Народу там было полно, и у Сэма сжалось сердце, когда он вошел и согласно инструкции повара стал протягивать свои шнурки посетителям. Большинство не обратило на него никакого внимания. Только один красноносый морской офицер поставил свой стакан на стойку и стал пристально рассматривать шнурки, поползшие по его широкому рукаву. Когда он установил связь этих шнурков с Сэмом, он сказал несколько строгих и почти неоспоримых слов и больше уж не обращал на Сэма внимания.
В следующем баре Сэм встретил благодетеля, который купил у него весь его товар. Толстый матрос был совершенно не подготовлен к такой доброте и стоял, нелепо уставившись на покупателя, еле сдерживая желание как следует выругаться.
— Ничего, ничего, — добродушно сказал "благодетель". — Можете меня не благодарить!
Сэму не трудно было послушаться его, и, совершенно взбешенный, он пошел в ближайшую лавку покупать еще шнурков. Наученный горьким опытом, он спрятал запас в карман и, держа в руках несколько пар, вошел в ближайшую по пути таверну.
Там тоже было полно, но он протолкался вперед и, предлагая свой товар, тщательно смотрел, нет ли где капитана Гиссинга.
— Убирайся! — закричала на него хорошенькая служанка, как только увидела шнурки.
— Ухожу, мисс! — И бедный Сэм побагровел от стыда. До сих пор служанки в барах обращались с ним очень приветливо, а там, где его уже знали, ему обычно даже говорили "сэр".
— Что, товарищ, плохи дела? — спросил кто-то, когда Сэм собрался идти.
— Умираю с голоду, сэр! — ответил Сэм, не задумываясь.
— Присаживайтесь! — И новый друг Сэма сделал знак служанке, все еще враждебно глядевшей на моряка.
Сэм уселся и мысленно порадовался, что запрещение пить не распространяется на угощение. Его благодетель подошел к стойке и заказал что-то. В благодарном взгляде Сэма мелькнула усмешка, когда его новый друг вернулся к столу не только с кружкой эля, но и с половиной хлеба.
— Покушайте это, — сказал тот и протянул толстому Сэму хлеб. — Справитесь с этим, получите еще!
Сам он сел против моряка и, попивал большими глотками эль, с доброй улыбкой смотрел, как будет есть голодный матрос. Он с удивлением заметил, что "умирающий с голоду" сначала деликатно погрыз корочку, а потом маленькими, очень-очень маленькими кусочками стал жевать мякиш.
В течение нескольких минут Сэм, уставившись одним глазом на кружку эля, а другим на дверь, пытался играть свою роль. Потом он встал и, бормоча какие-то благодарственные слова, сказал, что отнесет этот хлеб жене и детям.
— Вы не беспокойтесь о своих детишках, — сказал благодетель, ставя на стол пустую кружку. Вы покушайте это, а с собой я вам дам еще два хлеба.