– И сколько это ещё продлится?
– На всё воля Божья, - глумливо процедила Ребекка зятю, зарабатывая лучи ненависти от всех присутствующих.
– Твоя мать рожала тебя двадцать часов. – Сатана откинулся на спинку дивана, продолжая прокуривать комнату. Словно в отместку, что сына с Лилит они сделали минуты за три – после ужина, но перед казнью предателей на ярмарочной площади, - природа отказывалась благословлять его бывшую жену быстрым разрешением.
– Я загляну к ней! – Не выдержав очередной порции визгов, в которых Уокер-младшая старательно рифмовала «Люцифер» и «В гробу я видела твой хер», демон вскочил с нагретого места и бросился к будуару.
Остановить его не успели.
И зря.
Едва заметив мужа в дверях, Виктория разродилась. Но не наследницей, а такой порцией отборных ругательств, что даже у пожившего своё Сатаны в глазах вспыхнул огонёк интереса:
– Куда-куда она засунет посох Фенцио?
Как будущий отец непременно вопящего по ночам младенца, Люций мгновенно освоил технику отключения слуха и жестами уточнил у лекаря, как шли дела. Оказалось, что дела шли хорошо, зато ребёнок идти отказывался. Тогда, теми же жестами, Король Ада объяснил эскулапу, какое неприглядное будущее его ожидает, если всё это поскорее не закончится. Врачевать с вырванными руками, погруженными туда же, куда Вики грозилась впихнуть посох ненавистного учителя, было бы поистине неудобно.
– Я на такое не подписывалась, кусок дерьма! – Из чехарды подушек и полотенец долетали проклятья. – Это как пропихивать шпалу через игольное ушко! – Кажется, Уокер даже плюнула в его сторону. – Будь проклят тот день, когда я села на твой трон и на твой член с целью кого-нибудь зачать! Иди и рожай сам, скотина!
– Всё в порядке, Милорд, - одна из повитух тут же кинулась к дверям, вытесняя Люцифера наружу. – Королева немного не в себе.
– Конечно я не в себе! – Взывала Вики. – И знаешь почему, имбецил? Во мне живой человек! На себя места не осталось!
Чья-то рука похлопала по плечу, протягивая бокал, наполненный до краёв. Да отвали ты со своим Глифтом и весёлой рожей, адмирон!
А ведь мог бы прекрасно прожигать вечность, скатываясь по наклонной в беспорядочные половые связи с разными демоницами, не реши Уокер сдохнуть одним августовским днём. Только оргии, море алкоголя и ни одной Непризнанной на сотни тысячелетий.
– Не помешаю? – Ребекка переместилась на диван к Сатане, планируя обсудить что-то с глазу на глаз.
– Помешаешь.
– Я старалась. – Послала самую обманчиво-милую улыбку и заговорила с жаром, - первенец и девочка? Слишком новаторское решение для Ада, где тестостерон капает после дождей прямо с крыш.
– Теперь это не мои проблемы, - пожал плечами дьявол. – Дети устроили государственный переворот. Детям и расхлёбывать.
– Отец Года.
– Звучит как тост.
– Уговорил, наливай, - махнула рукой Бекка. – Буду забирать её на лето и выращу настоящего мужика.
– Только после того, как я выращу из неё настоящую леди в своих владениях, - презрительно швырнули в её сторону.
– Это где? На фазенде что ли? – Женщина ловко выхватила фужер и уставилась на свата, - уже заделался огородником восьмидесятого уровня? Уверовал в силу кабачков? Молишься на монстеры? Встаёшь на рассвете с глазами, полными огуречного задора?
– Огород в Аду – орудие дрессировки и пыток, серафим Уокер. Хочешь наказать нарушителя – посади его на кол. Хочешь обречь нарушителя на вечные муки – дай ему мотыгу и внуши, что на редисовом поле сошёлся клином белый свет. – Отсалютовав синевой бокала, Сатана опрокинул его до дна. – Я шагнул дальше. И развожу драконов.
Спору оказалось суждено быть прерванным. Двери спальни с треском распахнулись. В проёме застыл лекарь, неловко перетаптываясь с ноги на ногу:
– Поздравляю, Милорд! У вас кабачок!
– Что??? – Винчесто в ужасе затряс головой.
– Говорю, ложись на бочок, - женский голос красноволосой демоницы защекотал основания крыльев.
В кабинете курильни при доме терпимости, где он провёл последние пару часов, было на удивление тихо. Шлюха опустилась рядом, забивая очередную кисеру опиумом.
– Пожалуй с меня хватит, - адмирон потёр виски́ и глаза: в пышно, но безвкусно украшенной комнатушке не оказалось ни адской семейки, ни Потаскушьего Преосвященства. – И привидится же такое…
Белка, скользнувшая по заснеженному подоконнику борделя в самом сердце нижней столицы, была с ним согласна.