Усаги думала, что плохо и тяжело ей было «до»? О нет… Воистину, все познается в сравнении. Выбранная ей в начале тактика оказалась в корне не верной. Когда ничего не подозревающую и воспылавшую надеждой Усу огорошили новостью экстренно приехавшие родители – девушка впала в истерику. До Нового Года оставалось 3 недели. И, как пить дать, ясно было то, что бежать из клиники с психиатрическим уклоном будет не так просто, как из отделения общей терапии. Тамошний персонал, привыкший к изобретательности «особых» пациентов, скорее всего, постоянно настороже, да и мать с отцом наверняка приставят к ней какую-нибудь сиделку. Чтобы та денно и нощно, каждую чертову секунду наблюдала за нестабильным дитятком. Усаги с жаром пыталась доказать что-то матери, кричала на отца, требовала вызвать к ней психотерапевта, дабы тот провел тесты и подтвердил ее вменяемость… молола языком что-то невнятное насчет ран на ноге… Все было безтолку. В глазах Икуко блестели слезы, но она властно пообещала, что, если дочь не утихомирится – придется прибегнуть к медикаментам. Вмиг осунувшуюся Усу отец нежно приобнял за плечи.
- Милая, ты не пробудешь там долго. Они всего лишь проведут более углубленные тесты, чтобы выявить причину твоей… кхм… твоего… состояния. Чтобы помочь. Мы не думаем, что там что-то серьезное и никто не считает тебя… в общем… но, согласись, некоторые твои поступки… тебе нужно немножко помочь. Ты запуталась… все будет хорошо, родная. Собирайся…
- Мама…, – попыталась еще раз блондинка. – Мам, я…
- Уса, пожалуйста, хватит. Слушай папу. И зачем тебе только понадобилось… Доченька, что ты хотела доказать этими порезами? Зачем, Зайка, зачем???!!!
- Тихо, дамы, – спокойным, но твердым голосом положил конец пререканиям Кенджи. – Икуко, сейчас не время расспросов. Усаги, ты все взяла? Машина у входа. Я прошу тебя, без глупостей. Не будем загадывать, но, дай Бог, тебя не продержат там больше 3х недель, и Новый Год мы будем встречать дома. Постарайся слушаться, Уса, да? Пойдемте…
Затихшая и поникшая Усаги безропотно позволила посадить себя в машину. Благодаря нескольким «звоночкам» зав. отделением – девушку готовы были принять «прямо сейчас», поэтому семейство направлялось прямиком к «особой» клинике. Всю дорогу Икуко крепко держала дочь за руку, сидя с ней рядом. Можно было подумать, что Уса готовилась сигануть прямо в окно, ибо все двери были предупредительно заблокированы Кенджи. Блондинка же абстрагировалась ото всего и, откинув голову на мягкий подголовник, невидящим взором скользила по проплывающим мимо пейзажам, притрушенным вчерашним снегом. За внешней отрешенностью шла бурная работа мысли. Перед лицом такой опасности, как возможность застрять в «психушке» надолго – апатия и морок временно отступили. Следовало во что бы то ни стало попасть в новогоднюю ночь в назначенное место и завершить Ритуал. Иначе – все зря. Иначе – скоро от энергетического истощения и иррациональной тоски погибнет не только она, но и Сейя. И они не увидятся. Никогда не увидятся. Последний шанс будет упущен. Ритуал должен быть завершен, а потому…
«Бежать сейчас крайне глупо… До Новогодней Ночи три недели. Куда я пойду? К кому? Родители поставят на уши весь город. Меня найдут. Как пить дать, найдут. У меня ни денег, ни документов. Я крайне слаба. Это не выход. Не выход. Глупо. Мне нужно продержаться три этих недели. Продержаться безупречно, не вызывая подозрений. Просто отсидеться. Выждать. Остается надеяться, что слова отца станут пророческими и меня правда выпишут до Нового Года. Сбежать из дома будет проще. Гораздо проще. Выполнимее. Но, я уверена, меня снова станут пичкать кучей всяких пилюль. Я боюсь от них превратиться совсем в овощ. Я боюсь стать марионеткой. Боюсь забыть, почему я шла на все это. О своей конечной цели. И, самое главное – забыть детали окончания Ритуала. Да что там – забыть о САМОМ Ритуале. О голосе в голове… Не хватало еще, чтобы и об этом стало известно. Тогда мне конец. Нам. Значит, нужно быть послушной девочкой. Выполнять все, проходить все обследования, вовремя принимать мерзкие пилюли… По другому – никак. Но, мне нужно что-то… Что-то, что не даст мне забыть… Что-то, что…»
Вновь наворачивались слезы. Выпавшая ресница больно кольнула глазное яблоко. Уса дернулась. Хватка Икуко стала стальной.
- Мам… Ну ты… да мне зеркальце нужно… Ресница в глаззззз… Ой, больно!
Блондинка шустро выхватила протянутое ей зеркальце. Видя такое дело, Кенджи затормозил у заправки и отправился за кофе, предварительно заперев машину снаружи. Припав лицом поближе к стеклу, где было больше света, девушка пыталась извлечь из глаза инородное тело. Вышло это не сразу, а потекшие ручейками слезы размывали обзор. Проморгавшись, Усаги шмыгнула носом и решила осмотреть свою внешность, дабы не испортить о себе впечатление у врачей сразу же по приезду. Ощущая на себе пристальный материнский взгляд, Сейлор Мун по-возможности, приводила себя в порядок. Серый «ореол» вокруг ее головы и тела стал совсем уж темным с каким-то мерзко-болотным отливом. Напрягая память, Уса выудила из сообщения Рей ответ – мощный стресс. Паника. Ну да, чего удивляться. Сосредоточившись, Усаги стала выискивать хоть немного малиновых «ниточек». Но, тщетно. Очевидно, сила стресса напрочь стерла из пределов ментальной видимости все остальные «чувства». Отклоняя пудру то вверх, то вниз, то вправо, то влево, Уса по-тихому пыталась осмотреть и остальные части своего тела. Видеть свою ауру не через отражение – она еще не научилась. И вот, в очередной раз прищурившись и глянув себе куда-то в район сердечной чакры, девушка чуть не вскрикнула. Прямо возле сердца брала начало блекло-малиновая нить и тянулась куда-то в пустоту, разветвляясь на конце, будто толстый крученый провод на множество мелких проводков. Это не были тонюсенькие ниточки чувств самой Усы. Эта выглядела хоть и бледной, но плотной и достаточно толстенькой. К тому же, еще и отблескивала красными искорками. Длинной где-то около десяти сантиметров, она будто «уходила» куда в подпространство. И, у девушки были четкое чувство, что нить эта не полная. «Оборванные проводочки» были тому подтверждением. Являлась ли эта энергетическая нить частью самой ауры – не ясно. Может да, а может – нет. Но, если расшифровывать по цветовой схеме Хино… Малиновый – любовь. Красные искры, если они не имеют черной окантовки – страсть. И, если рассудить… сердечная чакра… Сердце… Любовь… Страсть… Могла ли эта энергетическая нить быть свидетельством ее связи со Зведным Воином? Доказательством того, что Сейя являлся второй половинкой ее души? Могло ли это быть тем, о чем в легендах упоминалось, как о «красной нити судьбы?».
С каждой секундой убежденность в этом крепла. Кажется, Усаги нашла тот «якорь», который поможет ей не забыть… И, не только не забыть, но и стойко выдержать эти оставшиеся три недели. Три недели до того, как ее соулмейт впервые после долгого времени посмотрит ей в глаза и тихо шепнет: «Крошка…»
В общем-то, ожидания Усы сбылись практически со стопроцентной точностью. К сожалению. Бесконечные осмотры, обследования, тесты и группы «поддержки». Ну и внушительные горстки всяких пилюль. А хуже всего было то, что в сиделки Усе вызвали дальнюю пожилую родственницу, которую блондинка с детства терпеть не могла. За ее дотошность, принципиальность, занудливость и часовые поучительные лекции с «разбором полетов» от и до. Эта леди временно поселилась в доме Цукино и сменяла Икуко, когда та совсем выматывалась следить за дочерью. И никакие уверения врачей в достаточности досмотра мед. персоналом и компетентности его же – не могли теперь повлиять на решение матери. Когда ей было нужно – Икуко была непобедима и не сдвигаема, как сама скала. Так что, Усаги постоянно чувствовала себя, будто рыбка в аквариуме. За каждым ее малейшим действием наблюдали. Будь то поднесенная ко рту ложка, подтягиваемый на ноге носок или внезапный чих. Спасибо, хоть в туалет не сопровождали, но, Усе казалось, будто она и в ЭТИ моменты прямо за спиной ощущает чье-то дыхание и нетерпеливые взгляды по ту сторону двери, если девушка «задерживалась». Не известно, как долго Сейлор Мун смогла бы терпеть такой надзор без гневного срыва, если бы не лекарства. Таблетки здорово притупляли чувства. Вообще все. Временами Уса не могла сказать «сегодня» сейчас или уже «завтра». Чистила она зубы сегодня или это было еще вчера. Блондинка стала спокойной, послушной и ко всему равнодушной. Врачи отмечали улучшение психологического состояния, основываясь на тестах, а Усаги все более походила на робота. Конечно, это было не только из-за лекарств. Ее энергия все истончалась и «уходила». Остановить этот процесс никто был не в силах. Как и распознать причину. Парапсихология и эзотерика не считались официальными науками, и приравнивались к шарлатанству. Икуко и Кенджи казалось, будто дочь успокаивается и лечение идет ей на пользу, купируя раздражительность и внезапную агрессию, направленную, как на внешний мир, так и на самое себя. Последнее было «определено» путем «логических» выводов о пресловутых порезах лодыжки. На деле же – никто не видел, что тело девушки напоминало уже полупустой сосуд. И это было вовсе не изменениями в характере после пережитого стресса, как значилось в одной из строк истории болезни. О нет. Душа девушки угасала. Только о том никто и никогда бы не узнал.