90
Я буду здесь один.
Завернутый в «никого нет».
По стене пробежит светотень —
Значит, пространством понят.
Излучаясь, синеет гул —
Замедленный крах мироздания.
Маленький, личный отгул
Практически временно дан мне.
Удачно меня пронесло
Мимо галопа толпы —
Силою тайного промысла
Спасся от грома копыт.
Иначе, наверняка,
Коммунально мог быть заперт.
Тогда такая тоска!
Не выпрыгнешь даже за́ борт.
Покоя и воли. На час!
Прошлое в спину не дуло б.
…И слово, что нужно, нашлось
И на́ руки село, как голубь.
Ударил крылом по губам,
Отвалился не сразу. Жирный.
Я не приметил. Ну, да.
Это снова все тот же, дежурный.
Отрезвев, я понял так:
Он залетел не случайно.
Не откровение, а факт,
Попросту — зов чрезвычайный.
Не уйдешь ты, придется пойти.
Казалось, забыли. Но вспомнили,
Не укроешься, как ни крути.
Костлявые роботы о́бняли —
И вот ты в толпе миллиардной
Индивидуумов, как и ты,
В ситуации довольно досадной
Ожидаешь конца суеты.
Сзади не знают, сколь плохи
Стали дела впереди.
Заглушили печальные вздохи
Звуки трубы из груди.
Горнист от усилий охрипнет,
Увлекая чужие умы.
Музыка сфер не погибнет —
С ней не погибнем и мы.
91
1
Мое единство с небом не расторгнуто.
На месте копошусь я, будто воткнутый,
Среди мечтаний мелко птичьих,
Себя в припевах обезличив.
Но эти сказки лучше жабьих,
Что, буднями себя ограбив,
Так ненавидят песни хрупких, —
Обнявших воздух, почву робких.
2
Так, бесконечность есть мечтанье,
Земли из мысли вычитанье.
Порвется шелковое облако,
Скользнет опора где-то по́боку —
Безмолвное паденье кверху —
Тому, кто видел, не до смеху,
Ему полет сей — вздох печали,
Который был уже вначале,
Потом определил развитие
И управляющие нити,
Сдержавшие движенья пугала,
Покрытого прозрачным куполом.
3
Где выход этого гербария?
Лишенный точных комментариев,
В нем сохнет все, жужжит и дохнет.
У самых торопливых — ног нет,
У осторожных — безопасности,
И к ласковым никто не ластится.
4
Тогда спасенье в маньякальности,
Забытой давностью за дальностью,
Сменивши угол на полградуса,
Решившей: не печалься-радуйся,
А только разгляди подробности.
Они всегда свежей, чем новости,
Полны весомости и музыки.
Им горько радуются узники,
Чья жизнь обобщена до крайности —
Крупинка жизни им что пряности.
Так вот чему учиться сытому,
Самим собой покрытому.
5
Кто сыт, тот неуч, полон пищи,
Желудка узник, пленник, нищий.
Он жаждет славы, но лениво.
Ему подробности не новы.
Пересеченье судеб скрыто в супе,
В хрящах с картофелем, в укропе.
В обжоре все жужжит и мокнет,
Он как котел, но он не лопнет.
В нем воздух сжат, стремясь на волю.
Он весь без сил, безвольем свален.