— А сейчас, сынок, сейчас у тебя как? Есть это или прошло?
— Сон? Или что?
— Ну, и сон, и страх — они есть?
— Нет, мам, после посещения меня преподавателем моим, всё прекратилось, теперь радость у меня постоянно внутри. И любовь… Раньше не было у меня такого чувства. Я, знаешь, многих ненавидел, не мог простить отца моего, который ушёл от нас в детстве моём. Я ведь тебе никогда не говорил, что нашел его, когда вырос. Приехал по адресу, сказал ему, кто я. А он ухмыльнулся и говорит: «Ну, что будешь со мной в банде моей? Тогда проходи, сегодня у нас дело, вот и пойдёшь». Понимаешь, мама?!! У меня до того ведь была надежда! А после той встречи я возненавидел и его, и тебя.
— Неужели, когда в церковь ходил, тоже ненавидел меня?
— Уговаривал себя любить тебя, жену и не мог. Всё время ненавидел…
Мать заплакала. Сын подошёл к ней, поднял с кресла, посадил рядом с собой на диване, обнял крепко, стал гладить её по голове, спине.
— Мамочка, ну теперь-то совсем другое дело. Бог меня перевернул всего. Теперь я, как сам не свой. Даже жена с сыном не узнают меня. Недавно вышел тихо из ванны, слышу, как жена в кухне молится Богу, благодарит, что через болезнь я стал другим.
— На икону молилась?
— Нет, в окно смотрела, а руки к груди прижимала.
— Слава Богу. Может, уверует теперь…
— Мам, теперь я очень всех вас люблю. Очень! Вообще я всех стал любить: и соседей, и бывших дружков своих во дворе в моём родном городе, которые меня обижали. Мне просто хочется теперь ко всем подходить, всех обнимать и говорить что-то доброе. Недавно одна женщина смотрела на меня в автобусе и потом подходит, говорит: «Наверное, влюблены, мужчина?» А я ей отвечаю, что влюблён в Бога и всех людей. Она усмехнулась и отошла от меня. И я не обиделся на неё, веришь? И всех-всех простил. Я бы сейчас даже отца обнял бы и сказал бы ему о Боге. Я даже начал за него молиться, представляешь?
— Чудеса, сынок. Я помню, так и со мной было. И чуть было не прошло совсем. Я стала замечать, что как-то черствею. Хорошо, что в Семинарию пошла, любовь Божья во мне опять всколыхнулась. Снова за многое каяться начала.
— Да, мамочка, как это здорово с Богом! Правда?
— Сынок, я верю тебе теперь. Ты ведь сейчас по-настоящему другой стал.
— Ой, мам, ты и в том году говорила, что я другой стал.
— Нет, я тогда говорила, что ты странным стал.
— Ах, да… Был.
— Ты стал каким-то циником тогда, вопросами и словами своими меня просто «бил». Теперь я понимаю всё. Ох, какой чудесный Господь!
— Чудесный! Теперь никто у меня не отнимет мою веру! Бывает, во сне я убегаю от погони, кричу к Богу, и все исчезают. Один раз меня во сне кто-то толкнул, но Его рука меня подняла. Я это чувствовал….
Мать снова всплакнула, о чём-то думая. Помолчали.
— Да, сынок, хотела сообщить тебе, что я тоже из церкви пастора Валерия вышла. Сегодня. Попросила его благословить. На церемонию эту не пойду, да и в отпуске он будет две недели.
— Не из-за меня ли ты ушла?
— Сама так решила.
— Куда же ты теперь?..
— Да, вот: не знаю. Я ведь давно верующая — ты знаешь. Еще в той, моей первой церкви, куда я ходила, пока не приехали сюда. Хотя какой же глупой я была! Ох, вернуть бы время! Теперь-то я уж знаю как вести к покаянию. Точно бы отца привела бы к Господу!
— Не переживай, мам. Всем Бог даёт шанс многократно. Неужели, если бы Бог видел его смятения, не послал бы к нему Своего делателя? Отправил бы его к нему - я тебе точно говорю.