Мыслей и предположений в голове у Леси было много. Леся так разволновалась, вспоминая свое собственное прошлое, когда она тоже ездила в молодежные лагеря! И совсем как у Тани, у нее тоже была одна тайная любовь. Но помимо этой тайной любви, было еще несколько ухажеров, которых она придерживала, пока тот желанный и главный не обратит наконец на нее внимание. Но он так и не обратил. И в результате Леся провела смену хотя и весело, дурача голову влюбленным в нее мальчишкам, но в самом главном так и не преуспела.
Вспомнив себя молодой, Леся даже развеселилась и вернулась обратно в спальню, уже сильно жалея, что они с Эдиком сейчас не у себя дома. И что на балконе ворочаются тетя Лена с дядей Геной, которые слышат из своей спальни каждый звук. И вздумай они с Эдиком поскрипеть сейчас немножко или даже очень «множко» кроватью, наутро будет некуда деваться от взглядов дяди и тети.
Но возможно, это бы и не остановило Лесю, так уж раззадорили ее воспоминания юности. В конце концов, в квартире есть и другие укромные уголки, например, ванная или… или вовсе можно подняться на крышу, полюбоваться звездами, которые так чудно хороши на темном открытом небе. Однако когда Леся вернулась назад в спальню, то обнаружила Эдика крепко спящим. Не желая сдаваться, Леся потрясла его сначала осторожно, потом посильнее. Но Эдик в ответ лишь бормотал всякую несуразицу, да еще и отбрыкивался от нее.
Понять, что любимая женщина хочет от него любви, он категорически не желал. Наконец Леся и сама почувствовала, что весь ее запал ушел на то, чтобы добудиться Эдика. И теперь, даже если он и проснется, уже ей самой ничего не хочется. Так что она просто прилегла рядом с любимым, закрыла глаза и погрузилась в сладостные воспоминания о том, кто когда-то так сильно запал ей в душу, в ее шестнадцатое лето жизни.
– А ты спи-спи, – мстительно сказала она, глядя на безмятежного Эдика. – Вот так все на свете и проспишь!
Но Эдик и после этого не образумился. Скорее всего, он ничего не услышал. И Леся продолжала вспоминать свою давнюю любовь, ничуть не смущаясь, что не может воскресить в памяти даже то, какого цвета были у него глаза.
Но разве это так уж важно – голубые у него были глаза или серые? Важно то, что Леся вновь переживала то волшебное чувство первой влюбленности, сладостное и вместе с тем необычайно лихое и веселое.
Те чувства, которые мы переживаем в ранней юности, поистине величайшая наша драгоценность. Ведь их уже никогда не доведется пережить вновь. Даже если впоследствии мы и влюбляемся, это уже чувство взрослого и умудренного опытом и ошибками человека. Сердце его покрылось многочисленными шрамами, потеряло значительную долю своей чувствительности.
С годами мы становимся такими отвратительно мудрыми, так цинично смеемся над своими прошлыми ошибками и заблуждениями! Увы, смех этот горек и означает лишь одно – нам уже никогда не испытать ни сладости первой любви, ни боли от первого предательства. Как кожа на месте операционного шрама уже никогда не обретет прежней чувствительности, так и нашим чувствам уже не вернуть себе первоначальной силы.
Но в юности, когда мы просто любим, еще не думая ни о чем другом, наши чувства обострены до предела. И память о пережитых в ту пору сладостных мгновениях иной раз способна воскресить и саму нашу юность, и нас самих – юных и таких трогательно прекрасных в своей первозданной наивности.
Глава 3
Леся и сама не заметила, как заснула. Она спала крепко и сладко, а сны, которые ей снились, были необычайно красочными. Начался ее первый сон с того, что Леся бежала, спасаясь от нежданно начавшегося теплого летнего дождя. Ливень застиг ее в поле, и девушка побежала в город, к людям, к домам, способным дать ей укрытие. Мокрые цветы и трава хлестали ее по ногам своими стебельками, побуждая бежать еще быстрее.
Второй сон начался после того, как Леся забежала наконец в магазин, дверь которого была призывно открыта ей навстречу. Там она стала покупать второпях многочисленные, причем совершенно ненужные ей вещи. Какие-то железные болванки, шестеренки и разводные ключи. Зачем ей эти вещи, она не понимала даже во сне, но накладывала и накладывала их в кучу своих покупок, совсем не думая, куда потом пристроит всю эту гору металлолома.
Затем начался третий сон – совершенно волшебный. И начался он в тот момент, когда к Лесе подошел продавец, с которым она и завела важный и очень обстоятельный разговор обо всех магазинных новинках и сделанных ею покупках. Продавец этот был удивительно похож на ту самую ее давнюю и, как она думала, прочно забытую любовь. Во сне он очень тактично дал понять Лесе, что она набрала не то, что совсем уж хлам, но определенно выбрала вещи, которые ей лично не нужны и никогда не пригодятся. И предложил помочь выбрать то, что принесет ей самой радость.