– Что случилось? – поинтересовалась я, глядя на то, как Данила подбирает одежду с пола.
– Маме опять плохо, – поморщился он. – Сколько раз ей говорил, чтобы она сходила к врачу!
– Сердце? – предположила я.
Он кивнул. Свекровь могла соврать, сама призналась как-то, что среди предков ни у кого не было жалоб на этот орган. Но сказать об этом ее сыну я не могла. Уличать мать Данилы во лжи было низко.
– Ты поедешь, солнышко?
Я кивнула и принялась одеваться. Ладно, у нас еще вся ночь впереди. Но ночью, я при этом усмехнулась, отключу все телефоны и вырублю электрический звонок. До нас еще кто-то предусмотрительно сделал выключатель на звонок в дверь.
По пути к свекрови мы заехали в аптеку, Данила купил кучу лекарств. Я попросила противозачаточные таблетки, раз уж заехали, и чтобы процесс их принятия был беспрерывным, как того требовала инструкция. Дальше ехали и молчали, слушали музыку, за рулем сидел Данила. Я водила лучше него, чего уж скромничать, но когда он выражал желание ехать сам, никогда не возражала. Джип был мой, но я не хотела, чтобы что-то у нас с ним было только в единоличном владении. Вот и Нонна Викторовна была у нас одна на двоих, и мне пришлось делать вид, что я тоже переживаю.
Впрочем, выглядела она действительно неважно.
Данила открыл дверь своим ключом, и мы прошли по темному коридору в комнату. Квартира у матери Данилы была трехкомнатной: в одной обитала она сама, в другой – Лизавета, третья оставалась комнатой Данилы, всякий раз напоминая о том, как только мы с ним поругаемся, он здесь и окажется.
Нонна лежала в своей комнате на неразобранной постели и, казалось, спала. Мягкий свет ночника освещал антикварную мебель, которую она собирала на протяжении всей жизни по друзьям и знакомым, и делал комнату очень уютной. Мне показалось, что в такой комнате должна обитать мягкая и добрая женщина, но в ней жила моя свекровь.
– Прихватило маленько, – она улыбнулась нам как-то виновато, что меня совершенно смутило.
– Ма, я привез то, что ты сказала. – Данила вывалил на прикроватную тумбочку ворох упаковок.
– Спасибо, сына, – прошептала Нонна Викторовна, и я похвалила себя за дальновидность.
Хорошо, что ничего не сказала Даниле про ложь и обман. Нонна выглядела больной.
– «Скорую» вызывали? – поинтересовалась я, машинально перебирая на тумбочке лекарства. Очень даже серьезные, между прочим. Я не специалист, но они произвели на меня впечатление, каждое было гораздо сильнее валокордина и валерьянки.
– Обойдусь, – презрительно скривила губы Нонна.
Вот оно, истинное лицо свекрови, которое она не может скрыть, даже находясь на смертном одре! О, а если Нонна действительно умирает? Нужно опустить все грехи. Нужно приготовить ей ужин, чтобы прогнать прочь недостойные мысли. Я буду выше этой женщины, пусть и не ростом.
– Вы ужинали? Пойду, что-нибудь приготовлю.
Пока Данила наливал стакан воды на кухне, мы успели перекинуться парой фраз. Он был очень озабочен состоянием матери. Романтический флер, сопровождавший меня всего час назад, испарился безвозвратно. Я полезла в холодильник.
– Мышь и здесь повесилась! – злорадно высказалась я вслух. Никто не услышал, ну и пусть.
Тогда я решила сварить свекрови кашу, единственную, какую умела варить – гречневую. Здраво рассудила, что теплая гречка с маслом – это очень вкусно, по крайней мере, мне нравится. Мама так кормила меня по утрам в детстве, говорила, что гречка очень полезна.
Каша получилась вкусной, я попробовала, но увлекаться не стала, нас с Данилой ожидал королевский ужин. Я купила королевские креветки.
Нонна Викторовна уже сидела в постели, одетая в ночную сорочку, и мило болтала с сыном.
– Вот, – сказала я, ставя перед ней тарелку с кашей, – это полезно. Я сварила.
И как последняя идиотка стала ждать благодарности.
– Какая гадость эта гречка, – поморщилась свекровь, презрительно отворачиваясь от тарелки. – С детства ее ненавижу.
– Нормально, а? – растерялась я, повернувшись к Даниле.
– Мама ее действительно не любит, – усмехнулся он.
– Нет, а зачем тогда покупать в таком количестве?! Там ее целый пуд.
– Никакой не пуд, – сказала Нонна, – всего лишь пять килограммов одним мешком. Очень удобно так брать, деньги экономятся.
– Но зачем брать, если вы ее не едите? Лизавете?
– Бабуля тоже не ест, – рассмеялся Данила.
– Тогда точно не для тебя, – прищурилась я, глядя на мужа. – Ты ее терпеть не можешь! У вас это, наверное, на генетическом уровне записано.