— У тебя лучшее в мире зрение, Кональ! Кажется, луг за тобой, — задумчиво промолвил судья.
— Не спешите так, господин судья, — сказал Дональ, — у меня глаза получше: я могу вам сказать, моргает эта муха от соринки в глазу, от смеха или от слёз.
— Ну, брат, такого зрения я ещё не видывал! Мне жаль тебя, Тэг, не видать тебе луга, как ушей своих.
— Ерунда! — воскликнул Тэг. — Я вам могу сказать, здорова ли та муха или нет, сосчитав биенье её сердца.
— Эге, да вы опять меня поставили в тупик! Вы самые удивительные люди на земле, я ещё не встречал таких! Ну, вот что я придумал: я присужу луг самому ловкому из вас.
— Спасибо, я считаю луг моим, — сказал Кональ.
— Каким образом? — спросил судья.
— А вот каким: напустите на этот проклятый луг тысячу зайцев, в середину посадите меня и привяжите мою левую ногу к спине — я всё-таки не дам ни одному зайцу удрать, — заявил Кональ.
— Пожалуй, что луг за тобой.
— Прошу прощенья, господин судья, рановато присуждать вам луг! — возразил Дональ.
— Как, Дональ, неужели ты так же ловок? — изумился судья.
— Я-то ловок ли? Видите вон тот большой сарай без единой двери и без крыши? — показал рукой Дональ.
— Вижу. Ну, и что же из того?
— А вот что: набейте его доверху пухом и в самый бурный, самый ветреный день я не выпущу из этого сарая ни одной пушинки. А если какая и вылетит, то я не дам ей отлететь и на четверть фута — вмиг я её поймаю и водворю на место.
— Ты задал мне задачу, Дональ, — задумался судья. — Вот кто уж ловок, так это ты один. Ну, Тэг, плохи твои дела!
— Да не совсем, господин судья, — спокойно промолвил Тэг.
— Как! Ты ещё намерен с ними соревноваться?
— А что ж? Я берусь подковать самого быстрого в мире коня на полном скаку, вгоняя по гвоздю в копыто каждый раз, когда он поднимет ногу! — гордо заявил Тэг.
— Вот это называется ловкость! Вы не люди, а волшебники! Таких, как вы, на свете до сих пор не было, да, наверно, и не будет после вас. Ну что ж, остаётся ещё одно испытание, иначе я брошу это дело. Я отдам луг самому сообразительному из вас.
— В таком случае, давайте мне луг без лишних слов, — заявил Кональ.
— Это почему же? Как же ты сообразителен?
— А вот как. Я могу сшить платье человеку, узнав лишь цвет его волос, и платье будет сидеть на нём, как вылитое из металла! — сказал Кональ.
— Ну, ребята, я думаю, вопрос решён?
— Ещё не решён, господин судья, — возразил Дональ.
— Да можно ли, Дональ, быть ещё более сообразительным?
— Для меня можно: я берусь сшить платье человеку без всякой мерки, а только услышав, как он кашляет, — ответил Дональ.
— Вот это чудеса! Клянусь, твоя сообразительность превыше всякого воображения. Ну, бедный мой Тэг, прощайся с лугом.
— Ну нет, лужку скажу я: «Здравствуй!» — воскликнул Тэг.
— Да можно ли быть ещё сообразительнее, чем эти двое? — спросил судья.
— Я сообразителен настолько, что будь я судьёй, даже таким глупым, что не умеет решить простого дела, то уж я прикинулся бы умником и решил бы это дело как-нибудь! — ухмыльнулся Тэг.
После долгого раздумья судья сказал:
— Ну, ребята, я это дело обсудил и вот что по правде и по совести решил: луг должен принадлежать Тэгу!
«ЯВИСЬ, МОЙ СЛУГА!»
(Шведская сказка)
Жил однажды герцог. Денег у него было много, и вот решил он путешествовать по свету.
Проехал герцог много морей, посмотрел много стран, везде гулял и развлекался.
Но в конце концов прожил герцог свои богатства и остался без гроша. А приятели, которые были с ним любезны, пока ели, пили и веселились за его счёт, увидев, что он нищий, все покинули его. Ведь давно известно, что у богатого все друзья и приятели — лишь до чёрного дня.
Вот и пришлось герцогу своим трудом добывать себе хлеб насущный.
Однажды поздним вечером шёл он через дремучий лес и не знал, где ему переночевать.
И вдруг он увидел старую хижину, полускрытую густым кустарником. Герцог вошёл в хижину. Она была совершенно пуста, только большой ящик стоял в углу.
«Что может быть в этом ящике? — подумал герцог. — Хоть бы найти в нём корку хлеба! У меня от голода кишки, кажется, прилипли к рёбрам!»
Он открыл ящик, но в этом ящике был другой ящик, в том — третий, чуть поменьше, в том — еще поменьше, и так далее.
Наконец герцог вынул последний, крошечный ящичек. Он думал найти в нём золото или драгоценности, но там лежал всего-навсего листочек бумаги.