Марк Шварц
РАССКАЗЫ
Справедливости ради
Инженер Глеб Петрович Мышкин из Ленинграда и молоденькая учительница Алла Сергеевна из Омска оказались соседями по сочинскому пляжу. Они были знакомы всего два дня, но Мышкин уже знал, что у Аллы Сергеевны кроме безукоризненно стройных ног есть еще где-то военнослужащий муж, отличник боевой и политической подготовки. В свою очередь Мышкин успел поведать учительнице о шестилетнем сыне-вундеркинде.
Утомленное солнце уже собиралось приводняться в заданном районе акватории Черного моря, когда инженер и педагог одновременно заметили на горизонте крошечную темную точку. Вскоре уже весь пляж следил за медленным приближением неопознанного предмета. Даже многое повидавший в жизни матрос-спасатель, прервав созерцание особ прекрасного пола, развернул свой шестнадцатикратный бинокль в сторону моря и приник к окулярам.
— Во дает! — восхищенно воскликнул он. — Во дает, подлец! Ну, пусть только выплывет, оштрафую по полной форме!
Слух о неизвестном пловце мирового класса мгновенно облетел пляж. Судили, рядили, вспоминали звучные фамилии рекордсменов. А тем временем уже и без бинокля можно было разглядеть розовую шапочку человека, плывущего к берегу по-собачьи. Вот человек встал на ноги, трудно вышел из воды, и все увидели, что это женщина, возраст которой уже перевалил за ту критическую отметку, после которой определить его практически невозможно.
Женщина сняла шапочку, мокрые седые пряди упали на шею, и Глеб Петрович громко ахнул от удивления: в мокрой женщине он узнал свою соседку по ленинградской квартире старуху Кошкину, пенсионерку.
Окинув пляж дальнозорким старческим взглядом, пенсионерка Кошкина по-деловому направилась прямо к Глебу Петровичу.
— Здравствуй, милок, — сказала она.
— Здравствуйте, Василиса Егоровна. Откуда?
— Из Ленинграду.
— Как?!
— А так. Морями да окиянами. Вокруг Европы. Круизом.
Люди вокруг оживленно зашумели:
— Ай да бабуся! Неслыханно! Ведь это же мировой рекорд!
— Да полноте, рекорд! — отмахнулась старуха Кошкина. — Пустое. Разве что в Северной Атлантике поштормило малость, да еще подле самого Гибралтару какая-то акула мирового империализма привязалась, подкусить меня думала. Ну, ничего. Не на такую напала! Я с нее быстро спесь-то сбила: так ей нос ободрала, век меня помнить будет!
— Так ведь можно же было поездом! Самолетом, наконец!
— Э-э-э, милок, да разве в разгар сезону билет достанешь? Да и денег жаль… А дело срочное. Важное дело! Вот и не вытерпела душа. Переплыла окиян ради торжества справедливости…
— А что? Что случилось? — встревожился Мышкин.
— Неудобно при людях… Ну да ладно, они свои… Ты только не волнуйся, милок, — голос старухи Кошкиной зазвучал торжественно: — Жена твоя, Нина, неверна тебе стала. Так-то… Самолично видела.
— Не может быть, — обмяк Мышкин.
— Может, — подтвердила пенсионерка. — Очень даже может! Как ты уехал, повадился к ней какой-то козел. Бородка клинышком, из себя гладкий, мастью серый. С портфелем пупырчатым. Приходит вечером, уходит утром. Вот и решила я: дай, думаю, упрежу. Глаза-то раскрою! Не чужая, чай…
— Да что вы такое говорите, Василиса Егоровна! — взорвался инженер. — Бородка клинышком, из себя серый? Так это же ее брат Николай из Вологды приехал!
Наступила длинная пауза. С моря повеяло прохладой.
— Брат-то двоюродный? — с надеждой спросила старуха Кошкина.
— Родной. Он давно к нам в командировку собирался.
Пенсионерка обиженно поджала губы:
— Что же это? Выходит, я зря окиян переплыла?
Мышкин развел руками.
— Ладно, — сказал он, — не расстраивайтесь. Завтра же достану билет и отправлю вас домой с комфортом.
— И что это ты, милок, сразу же меня домой выпроваживаешь? — подозрительно спросила старуха и покосилась на Аллу Сергеевну. — А эта цесарка кем тебе доводится?
— Так… просто знакомая… — смешался Мышкин.
— Понятно! — оживилась пенсионерка. — и давно знакомы-то?
— Недавно… Третий день.
— Ну, я, пожалуй, пойду, — Кошкина поспешно напялила резиновую тапочку и зашагала к воде.
— Постойте, — заволновался инженер. — Вы что, обратно поплывете? Это же безумие!..
— Некогда мне тут с вами рассиживаться! — сурово осадила его старуха. — Дело у меня в Ленинграде. Срочное! Поспешать надобно. — И, глубоко вздохнув, она бросилась в морскую пучину.
Вскоре черная точка растаяла в фиолетовой дымке у горизонта.