Информационный голод
С некоторых пор заметил я за собой странную болезнь. Вроде бы точит меня постоянный голод. Но не в смысле желудка, упаси бог, а в смысле печатной продукции. Достаточно мне хоть на миг остаться наедине с собой, как сразу же скучно делается до невозможности, а глаза начинают бегать в поисках печатного слова: что бы еще такое прочесть? И я уверен, что если в такой момент запереть меня в пустой комнате, так я над собой обязательно что-нибудь сделаю! Иной раз так прихватит, что срываешься с рабочего места и мчишься как угорелый до ближайшего газетного киоска. Разворачиваешь газету дрожащими руками: ну как там, в Зимбабве? Или с лохнесским чудовищем как? Начинаешь читать, и вроде сразу отпускает. Вроде сразу облегчение наступает. Вот такие симптомы. К врачу не пойдешь.
Пожаловался я как-то своему приятелю Петьке Медякову, так он меня чуть не на смех поднял:
— Не у одного тебя, — говорит, — такое творится. У меня тоже. И пора бы знать, что называется это по-научному «информационный голод». И ничего зазорного в этой болезни нет, потому что терзает она только культурных и начитанных людей второй половины двадцатого века. Информация — она вроде бы как вода. В любую дырку устремляется. Где пусто — то и заполняет. А потому не жмись втуне, как мещанин, а раскройся весь навстречу информационному потоку и впитывай его, впитывай каждой порой, каждым нейроном: благо их у тебя хватит. Вон какой вымахал!
Ладно, думаю, только мне от твоего объяснения ничуть не легче стало. Гложет, да и только, То ли я информацию, то ли она меня. Словом, кто кого. А главное — аппетит приходит во время еды. Такая жадность проснулась до печатного слова, что солидного еженедельника мне уже едва хватает на каких-то пятнадцать — двадцать минут, а что потом будет, я уже и не знаю. Единственное спасение — это беллетристика. Особенно толстая беллетристика. Сколько я книг за последние годы прочел — это подсчитать невозможно! Потому что читаю повсюду и при любой возможности: в метро, в очереди за ананасами, на рабочем месте, на отчетно-перевыборном собрании, в постели, а также, извините, в туалете. Зрение вконец испортил. Ношу очки. И все мало!
На днях вскакиваю утром, как будто по голове обухом ударили. Стою перед женой, хлопаю глазами, а она с каким-то жалобным отчаянием спрашивает:
— Ну чего тебе еще-то надо? Что ты все ищешь? — и глаза у нее при этом мокрые от слез, и держит она в дрожащих, нервных руках толстенное печатное издание — «Справочник телефонной сети» — и норовит еще раз ударить меня им по голове. — Отвечай, подлец, чей это телефон ты искал до двух ночи?!
— Какой еще телефон? — удивляюсь я, а в голове так и гудит то ли от прочитанного, то ли от ударенного. — Какой телефон? Я думал — это роман…
— Ах, роман! — вскипает жена и в сердцах так швыряет справочник на пол, что, кажется, в нем уже совсем не останется пыли.
— Не порть книгу, — сурово говорю я. — Она содержательная. Правда, персонаж пересыщен, но, в общем, вполне актуально.
— Идиот! — страшным голосом кричит жена. — Тебе уже все равно, что читать! Книги проходят через тебя, как овес сквозь лошадь! С тобой не о чем говорить. Ты опустился. Ты отупел от чтения! — она разражается слезами. — Я не могу больше так жить, Михаил!.. Я ухожу!..
Мне жалко ее.
— Маша, — говорю я. — У кого-то из классиков… Точно не припомню… Да и название позабыл… Так там одна замужняя женщина тоже ушла от мужа к одному офицеру… Как же его звали?.. Не припомню… Вроде бы Вроцкий… Так вот, ушла она к этому самому Вроцкому, и они вдвоем уехали за границу. В Зимбабве, кажется. Только все равно не было ей в жизни счастья, и она, эта бедная женщина, бросилась то ли в озеро Лох-Несс, то ли под скорый поезд. Это ужасно, Маша! Не уходи от меня, пожалуйста!
Вдруг заплаканная жена обвивает мою шею руками и шепчет:
— Бедненький мой! Прости меня, глупую… Читай себе, родненький, на здоровье, что хочешь. Я ведь знаю: ты затем читаешь, чтобы самому не думать. Потому что, если ты начнешь задумываться, это будет намного хуже!
Станислав Ашмарин
КАРИКАТУРЫ
Василий Хорошильцев
ЭПИГРАММЫ
Точка зрения