Борис Яшин
РАССКАЗЫ
Печать круглая…
Мне понадобилась характеристика с места работы, и я пошел к начальнику.
— Понимаешь, некогда мне, — почесал затылок начальник. — Знаешь что, напиши-ка ты ее сам, а я подпишу. Хорошо?
И я пошел писать. Достал из кармана авторучку, положил перед собой лист бумаги. «Характеристика», — написал я и задумался. Что я могу написать о себе? Как я показываю себя? На той неделе побежал раньше положенного на обед, вчера опоздал… Мне дали работу на два дня, а я с ней четыре дня провозился: занят был мыслями о предстоящем свидании… Сегодня не поздоровался со Светланой Елистратовной… Да… Отрицательный тип, и только. А писать нужно. И я написал ровным почерком:
«Товарищ Обмоткин Игорь Петрович работает в институте копировщиком и показал себя недисциплинированным товарищем, к работе относится недобросовестно, от общественной деятельности уклоняется и не здоровается со старшими.
Характеристика дана для предъявления на курсы садоводов».
Дал перепечатать свое творение машинистке и принес к начальнику.
— Написал? Вот и молодец, — сказал начальник, подписывая характеристику.
В школу садоводов я отправился без всякой надежды. «Если меня не будут принимать, — думал я дорогой, — то скажу, что я исправлюсь».
В тесной комнатке за столом сидел респектабельный дядя. Он внимательно посмотрел на меня и взял документы.
— Выписка из трудовой книжки — так, в порядке, справка с места жительства, характеристика — в порядке, — говорил он, просматривая документы, — копия об образовании — в порядке, фотокарточки хорошие. Все в порядке! Считайте, что вы приняты на курсы садоводов, — поднял дядя голову.
— Но у меня характеристика… — пробормотал я.
— Что — характеристика? — насторожился он.
— Не совсем гладенькая.
— Что, подчистки? — спросил дядя и, посмотрев бумагу на свет, улыбнулся: — Нормальная характеристика. Подпись не подделана, печать круглая. Все в порядке, молодой человек.
В общем, я учусь в школе садоводов.
41-й номер
Гардеробщица взяла пальто и, шурша новым голубеньким халатиком с белой окантовкой, унесла его в глубину гардероба. Я улыбнулся, предвкушая легкое опьянение чарующей музыкой гениального композитора. Мимо в приподнятом настроении гуляла театральная общественность.
— Сорок первый, — сказала гардеробщица.
— А номерок? — спросил я.
— Номерка нет — потеряли. После спектакля скажете номер и получите свое пальто.
— А номерок?
— Вы что, простого языка не понимаете! Его потеряли! Понятно?
— Но почему, — спросил я, — вы не можете повесить мое пальто на вешалку с номерком? На сорок второй, к примеру?
— Я вешаю подряд. Сорок первый крючок, по-вашему, должен пустовать?
Гардеробщица взяла пальто у очередного театрала и скрылась между вешалками.
«Между прочим, мое пальто из импортного материала, — думал я, — в ателье «Модница» по знакомству шито под руководством известного закройщика-новатора Вольдемара Шишковского. И терять пальто по беспечности гардеробщицы и моей неосмотрительности никак нельзя. Ну, номер, предположим, я запомню, а если…»
Тут появилась снова гардеробщица и очень удивилась, что я еще не в партере.
— А если кто номерок найдет и мое пальто получит? — продолжаю я разговор с ней так, словно он и не прерывался.
— Не найдет! Я тринадцатый год работаю, и до сих пор сорок первый никто не приносит.
— А вдруг принесут?
— Поблагодарю, а пальто выдам только вам. Будьте спокойны! Слава богу, примелькались.
Вновь забрякал электроколокольчик, и я побрел к зал. Там уже гасли люстры, стихал скрип кресел и слышалась настройка музинструментов. Я достиг своего места, указанного в билете, и минут пять сидел, разглядывая ближайших соседей, в особенности мужчин. Все они были примерно моего роста, и, стало быть, мое пальто им пришлось бы впору. Едва я успел подумать, что это добром не кончится, как бархатистый занавес цвета морской волны раздвинулся, заиграла музыка и все захлопали в ладоши. Чтобы не казаться невежей, я тоже немного похлопал. А на сцену вынесло балерин…