– Ты тут хозяйством не размахивай, ребенка мне смущаешь! – рявкнул Прапор и поддержал Стольника, помогая ему сохранить равновесие.
– Куда собрался-то, солдатик? – ласково спросил картавый доктор Максимыч, подходя с другой стороны. – Отдохни пока, спешить некуда.
Глава 5. Жизнь в деревне
Спешить, действительно, оказалось некуда. Приехал дежурный из местного отделения милиции. Подробно записал показания. Стольник решил не рассказывать о встреченных гаишниках, ведь тогда придется говорить еще больше слов.
Дежурный после долгого совещания с начальством по телефону откатал пальцы для идентификации, согласился оставить найденыша прапорщику Василько под расписку для последующей доставки в психдиспансер города Орска для всестороннего обследования.
После длительных переговоров сторговались на том, что отделение милиции выделит транспорт для доставки в лечебницу – при условии, что Василь Иваныч обеспечит транспорт бензином. Было решено, что в ночь ехать не стоит и уазик с водителем Вовкой приедет на следующее утро в шесть часов.
На обед Света подала борщ и вареную картошку с селедкой.
– У шахтеров говорят: хоть всю жизнь не пей, а перед борщом выпей, – потер руки Максимыч и многозначительно посмотрел на хозяина дома.
Прапор тяжело вздохнул и сходил за бутылью с самогоном. Демонстративно налив в графин грамм триста, Василь Иваныч спрятал остатки алкоголя подальше от плотоядных глаз доктора.
– Только по одной, – сразу предупредил Прапор. – Мне разборок с твоей Татьяной не надо.
– Ну, ладно. Один пузырь – значит, один пузырь, – вздохнул врач, состроив несчастное выражение лица. – Стольнику ни в коем случае не наливать! – категорично заявил Максимыч через секунду, заметив, что Света принесла три стакана.
Прапор, наоборот, думал больше о состоянии Максимыча, так что наливал совсем небольшие порции.
– Ваше здоровье! – воодушевленно воскликнул Чехов, глядя на своего сегодняшнего пациента.
– Чтоб оно было, – угрюмо поддакнул Прапор.
Они выпили. Максимыч довольно крякнул и занюхал самогон хлебом. У Прапора на лице не дрогнул ни один мускул.
Оказывается, наблюдая за людьми, можно многое о них узнать.
– Слушай, Максимыч, а в какую его больницу поместят? – поинтересовался Василий Иванович.
– В какую? – Доктор отправил в рот жирный кусок селедки вместе с костями. – В Орскую психиатрическую больницу. Я главврача их хорошо знаю. Там специалисты грамотные и медикаментов специализированных достаточно.
– В психушку?! – Прапор хотел было изумиться, но, еще раз посмотрев на Стольника, задумчиво хмыкнул. – Вообще, наверно, да. Странно, что я об этом как-то не думал раньше.
От слова «психушка» разило каким-то сырым и затхлым страхом.
– Личность социально дезориентирована. Нуждается в восстановлении памяти. Квалифицированные психиатры обеспечат ему надлежащий уход. Милиция к тому времени, может, чего накопает, его ведь наверняка родственники разыскивают, – четко, как будто цитируя лекцию на кафедре, сказал Максимыч, при этом искоса разглядывая графинчик. – Хотя лучше времени амнезию ничего не лечит. Можно даже на дому лечить, если обеспечить надлежащий уход.
– Кто же за ним ухаживать будет? Я охранником работаю сутки через трое. Светка на учебе.
– И психотерапевтов нужной квалификации в нашем поселке нет, – поддакнул Чехов, поглядывая, как удав на кролика, на графинчик.
Прапор заметил взгляд и, покачав головой, налил еще по одной порции самогона.
– Гадостью всякой его колоть будут? – поинтересовался Иваныч после второй. Пили уже без всяких тостов, просто чокнувшись стаканами.
– Не знаю. Показаний к применению транквилизаторов вроде нет, а что там врач решит – это уже его дело. – Максимыч, несмотря на выпитое, смог без запинок выговорить сложное слово. – Да и вообще, в клинике главврачом работает доцент Федоренко. Грамотный мужик. Я его попрошу взять твоего гостя под особый контроль, он не откажет.
Нос доктора, казалось, из бордового превратился в пурпурный.
– Раз дал слово с нами завтра ехать, завязывай бухать, а то завтра тебя опять на себе таскать придется, – хохотнул Прапор, хлопнув доктора по плечу.
Хохот Прапора отозвался болезненным эхом в голове и желудке.
– Иваныч, обижаешь, обед только, два раза протрезветь успею, – обнадеживающе заявил доктор.
Потом последовала длительная беседа. За неимением своего жизненного опыта Стольнику пришлось слушать о чужом.