Сын его, Альфрид, уже после второй мировой войны как-то упомянул, что за период между приходом Гитлера к власти и апогеем второй мировой войны (т. е. между 1933 и 1943 гг.) богатство Круппов приумножилось втрое.
Тем временем «железный Густав» все больше страдал от склероза сосудов мозга, и фирме вскоре уже начала угрожать опасность междоусобной драки за богатство и власть в концерне между Альфридом и его братьями и сестрами. Гитлеру пришлось самому вмешаться, и он в специальном письме в 1943 году определил, что для нацистского строя концерн Круппа имеет решающее значение, и потому распорядился, чтобы Альфрид стал единовластным правителем «крупповской империи».
На самом деле, естественно, "Альфрид Крупп уже задолго до болезни и смерти отца взял в свои руки все управление фирмой. Буквы А. К. все чаще появлялись на самых важных, секретных документах фирмы. Перед тем как осенью 1939 года Гитлер напал на Польшу, его специальный эмиссар за неделю до начала агрессии отправился в Эссен и, не обращаясь к уже пораженному склерозом Густаву, информировал Альфрида Круппа о близящейся войне. После войны среди документов Круппов были найдены секретные указания, подписанные Альфридом инициалами А. К.: «Все поставки в Польшу прекратить немедленно. Договора расторгнуть. Польским клиентам, требующим ускорения поставок, давать уклончивые ответы».
И в разгар войны Гитлер тоже не забыл, кто является «оружейником империи». В 1940 году он лично приехал в Эссен, чтобы вручить Круппу награды — «нацистское золотое знамя» и знак «национал-социалистского рабочего предприятия». На празднике по поводу награждения он обнял «железного Густава», а Альфрид скромно отошел на задний план. Кроме того, Крупп был награжден орденом Орла Германской имиерии с надписью «фюреру экономики Германии».
Армии нацистов мутной волной захлестнули Европу, а за ними неукоснительно следовал Альфрид Крупп. Он летал на истребителе, помеченном особыми опознавательными знаками, и один за другим присоединял к концерну Круппа наиболее ценные заводы на оккупированной территории: у него были особые полномочия на такой грабеж и ему не нужно было согласия никакого официального гражданского или военного органа на конфискацию того или иного завода.
Когда «железный Густав» получил второй инсульт и назначение главой фирмы Альфрида стало неизбежным, Гитлер, по сути, только утвердил уже много лет существовавшее фактическое положение в фирме: в ноябре 1943 года в вилле «Хюгель» в большом зале посланцы Гитлера приняли участие в довольно неприятной церемонии, которая странным образом символизировала не только истинное положение дел на крупповских заводах, но и в самой Германии, еще грабившей другие страны, но уже двигавшейся к своему полному поражению и краху. То есть к краху самого нацистского режима.
Посланцы Гитлера — генералы СС и представители гестапо, а также сотрудники генерального штаба собрались в вилле «Хюгель» в большом зале перед тремя установленными там креслами. В одном восседала фрау Берта, в другой — Альфрид, в третьем — старый Густав. Комиссары Гитлера передали собравшимся личные указания «фюрера», а затем фрау Берта торжественно заявила, что она от своей доли на семейное имущество отказывается в пользу старшего сына Альфрида. После этого новый правитель фирмы произнес речь. «Я согласен с заявлением моей матери, — негромко сказал он, — и принимаю руководство имуществом семейства».
В это время танковые части Советской Армии на Восточном фронте в исторической битве под Курском уже доказали техническое превосходство советских боевых машин над крупповскими танками. А в непосредственной близости от Восточного фронта директора воровски захваченных Альфридом и приписанных к «империи Круппа» заводов на оккупированных территориях штурмовали нацистское руководство на местах, «выбивая» железнодорожные вагоны, чтобы демонтировать и эвакуировать на Запад станки и машины с этих заводов.
Альфрид Крупп, как и полагается генералу войск СС, продолжал верно служить нацизму и в сумерках приближающейся катастрофы. Разумеется, каждодневные трудности его не затрагивали. Его любимый напиток, шотландское виски, всегда имелся в погребах, а в золотом портсигаре — сигареты «Кэмел».