Сдержав первый, вполне естественный для любого нормального человека, порыв — бежать, откидываюсь назад, на подушку. И мысленно усмехаюсь — а чего это мы так разнервничались? Нас же с напарником — просто нету здесь!
И, если честно, теперь я могу давать такую установку всем окружающим меня, даже не просыпаясь. Достаточно просто поставить своему организму такую задачу: не позволять себя увидеть ни при каких обстоятельствах! С другой стороны, пусть меня сейчас они и не увидят, но прогнувшийся матрац, и топорщащаяся над ним простыня будут выглядеть… Довольно глупо!
А, главное — хоть я и могу внушить им забыть про своё задание, и просто отчалить обратно — это не избавит меня от проблем. Потому что когда их начальство попытается разобраться, моё воздействие вычислит легко. Поэтому пусть себе… Работают!
Сам же встаю, расправляю простыню на постели, словно Катарина спит одна, и тихо и мирно отхожу в пустой от мебели угол. Где и встаю. Могу, конечно, внушить этим бедолагам-агентам, что они и смятой мной постели не видят, но — зачем? Так оно всё выглядит «естественней». А сам я — и не присутствую здесь…
Катарину будить и «прятать» даже и не помышляю: пусть её реакция на вторжение представителей власти выглядит, вот именно, «естественной»!
Отмычек у них припасён, несомненно, целый набор. Замок отомкнули профессионально — бесшумно. И с первой попытки. И вот они.
В приборах ночного видения, понятное дело, в чёрных костюмах, бронежилетах, в чёрной обуви с резиновыми подошвами… Этакие призраки в ночи. С короткоствольными автоматами. И прочим барахлишком: световыми и газовыми гранатами, ножами, электрошокерами… И всем остальным, положенным по уставу. Выглядят, надо признать, внушительно. И вызывают эти чёрные воины невольный страх. Поскольку во тьме невидимы. (К счастью, я приказал Катарине мирно спать. Что она и делает.)
Всё это, и экипировка, и обучение, вызывало бы, конечно, уважение, если б только я, в одних трусах и майке, не был ещё более невидимым призраком!
И при желании смогу вызвать не то, что страх — а смертельный ужас! Вот-вот. Прямо как знаменитый персонаж мультиков: «Я — ужас, летящий на крыльях ночи, я пучок волос, забивший ваш унитаз! Я — Чёрный плащ!»
Двое остаются у входа. Семеро вошедших быстро и бесшумно обыскивают квартирку. А чего тут обыскивать: зал, спальня, ванна и кухонька. Ну, и туалет. Один умник даже заглядывает под кровать. Ага — точно. Именно туда я и спрятался! Хе-хе.
Да, смешно. Ну, вернее, это для меня теперь — смешно. А вот для рядовых граждан законопослушной Швейцарии… Н-да.
Наконец один из них, как вижу — босс, лейтенант Густав Шварц, включает свет.
Катарина, ясное дело, просыпается. И визжит!
— Прошу вас, фрекен, не пугайтесь. — он делает жест ладонью, — И не кричите. Мы представляем Правительство. В частности, как вы, наверное, уже поняли — Спецслужбы. Мы должны задать вам несколько вопросов.
Слышу, как в коридоре отеля повыскочивших на новый визг Катарины злорадствующих соседок быстренько отправляют назад, по их комнатам, те бравые вояки, кто остался снаружи. Катарина пыхтит, сопит, хватается за горло. С одной стороны она — возмущена (Я приказал!), с другой — испугана. И вот она натягивает на себя простыню. (Спит она в одной старинной ночной рубашке. С кружевной оторочкой по горловине и рукавчикам.) Но на бледном лице первоначальной паники уже нет. Вероятно, поняла, что это — не новая бригада насильников. А просто, вот именно, агенты спецслужб:
— Что… вам от меня нужно?!
— Нам нужно знать. Не у вас ли сейчас находится, или сегодня находился, ваш знакомый. Инженер Стэнли Мёрфи.
— Вы что?! Спятили?! Стэн — здесь?! У меня? Ха! Все знают, что Стэн — в госпитале. В Бонне. И сколько он пролежит в реанимации без сознания, никто не знает! Так сказал профессор Либкнехт. Его лечащий врач.
— Словом, вы отрицаете, что видели его сегодня днём, или ночью?
— Я?! Да! Отрицаю! И как вам это в голову пришло?! Я — порядочная девушка!
— Не спорим. Но что вы можете сказать по поводу сегодняшнего инцидента? С Жаном Готье?
— Что сказать?! — её возмущение выглядит вполне естественным даже для меня, — А скромно вы эту гадость назвали! «Инцидентом!» Да он — сволочь! Мразь! Подонок! Ведь я ему — ни малейшего повода!.. А он… Повёл себя, словно взбесившееся животное! Скотина! Похотливая. Я и тогда ничего не поняла, и сейчас… Не понимаю. Вроде, такой интеллигентный, скромный…