Девушка оглянулась, и в этот момент тяжелый домкрат разбил боковое стекло.
Все оказалось хуже некуда. Стекло разбито, дверца распахнута настежь, снег вокруг забрызган кровью. Натан выскочил из своего «шевроле-блейзер» с пистолетом в руке, незашнурованные ботинки заскользили по обледеневшей дороге. Он подкатился к джипу и заглянул внутрь.
Там никого не было.
Он набрал полную грудь воздуху, словно впервые с того мгновения, как услышал в трубке звон бьющегося стекла и пронзительный женский крик, и заорал на весь лес:
– Эмма!
Эхо умолкло, оставив после себя тихий шелест падающего снега и приглушенное бормотание мотора. Цепочка из кровавых пятен и грязного снега уходила в сторону от джипа. Натан пошел по следу. Ледяной ветер хлестал его по лицу.
С опушки леса донесся хруст сломанной ветки. Натан оглянулся и напряженно всмотрелся в темноту. Лунный свет едва пробивался сквозь стену деревьев, между стволами сосен плясали отблески красных и синих огней «блейзера». Мужчина насторожился, когда чья-то тень мелькнула в зарослях. По-кошачьи круглые глаза как будто отразили мерцание автомобильных сигналов. Натан достал из кармана фонарь и включил его.
Яркий луч выхватил из темноты бледное лицо Эммы. Девушка тут же подняла руку, защищая глаза от света.
Слава богу, жива! Колени Натана подогнулись, но он каким-то чудом устоял на ногах. Луч фонаря опустился ниже, осветив пятна крови на свитере и джинсах девушки, и сердце Натана едва не оборвалось. Он бросился к ней прямо через сугробы:
– Ты ранена?
– Нет, – спокойно ответила она, опуская руку. – Он уехал. В сторону Пайн-Блаффс.
И вероятно, свернул на боковую дорогу. Натан никого не встретил по пути сюда.
– Это твоя кровь?
– Не моя. Я так перепугалась, что укусила его.
Она откинула голову назад, так что стали видны кровавые следы на щеке и бледное пятно на подбородке.
– Ну и хорошо, – пробормотал он, осторожно поворачивая ее к себе лицом.
На виске у девушки кожа была содрана, под короткими темными волосами вздувалась багровая гематома.
– Нет, не хорошо, Натан. Это совсем не хорошо, что я укусила его, – вздохнула она, а потом вздрогнула, когда он коснулся пальцем ее ушибленного виска. – Он ударил меня домкратом.
Домкратом по голове? Как она вообще стоит на ногах после такого удара? Вряд ли этим все кончится. Скорее всего, Эмма держится только на адреналине. Натан обнял девушку за плечи и развернул в сторону дороги:
– Поехали домой.
«Домой. Вместе. Наконец-то!» Правда, он представлял ее возвращение несколько иначе.
И только одному Богу известно, зачем она вообще уезжала.
Эмма ждала Натана в машине, пока он говорил со своим помощником Осборном, приехавшим на несколько минут позже. Она протянула озябшие руки к обогревателю, а он тем временем вытащил ее чемодан из багажника джипа. Тающий снег сделал его темные волосы совсем черными. Натан примчался сюда без шляпы, в незашнурованных ботинках, даже не сменив клетчатые фланелевые пижамные штаны на что-то более подходящее. А жилет из овечьей шкуры он догадался застегнуть на голой груди, лишь когда подъехал Осборн.
– Если твой помощник расскажет кому-нибудь о том, что здесь произошло, это дело не удастся замять, – сказала она, когда Натан устроился на месте водителя.
Он оглянулся на Осборна, и Эмме стало не по себе от его жесткой усмешки.
– Не расскажет. В прошлом году я застал его в комнате отдыха поющим песню Бритни Спирс, да еще и подтанцовывающим.
– А как ты узнал, что это Бритни Спирс?
– Мне чертовски повезло, что он не задал этот вопрос, правда? – Натан развернул машину и помахал рукой, проезжая мимо Осборна. – Как твоя голова, не болит?
Она коснулась опухшего виска и поморщилась:
– Не очень. Только когда ее трогаешь.
– Ну так…
–…не трогай ее. – Их глаза встретились. Эмма рассмеялась, вспомнив, как шесть лет назад упала с лошади и у нее потом долго болела рука, а еще сильнее страдало самолюбие. В тот раз тетя Летти дала ей точно такой же совет: «Не трогай ее». – Да, я помню.
Еще раз оглядев ее с ног до головы, Натан перестал улыбаться.
– Мы заедем к Летти, чтобы она полюбовалась на твои синяки, а потом я заберу вас обеих к себе.
Старенький домик тети Летти отделяла от особняка Форрестеров лишь узкая дорожка.
– Ты думаешь, это необходимо?
– Да. – Зеленый огонек приборной панели освещал его хмурое лицо и скривившиеся в усмешке губы. – Можно с уверенностью сказать, что преступник – кто-то из местных. Даже если мы попытаемся сохранить происшествие в тайне, он все равно поймет, что это была ты.
И всем в городке известно, где живет тетя Летти, к которой приехала племянница.
– Он будет охотиться за мной?
– Если думает, что ты его узнала, обязательно будет. Никто прежде не уходил от него живым.
Эмма уже сказала Натану, что этот человек ей незнаком. Но она наверняка опознает его, если встретит снова. Или почувствует его запах. Но еще раз попробовать его на вкус Эмме не хотелось.
– Я очень сильно его укусила, – напомнила она.
– Могу себе представить. – Натан взглянул на плечи девушки. Резкий, с металлическим привкусом, запах крови, пропитавшей ее свитер, заглушал даже специфический аромат виниловых, землистого цвета сидений. Но Эмма все же смогла различить и слабый намек на недавно выпитый кофе, и запах только что пережитого испуга, исходящий от кожи мужчины. – Мы будем искать человека с поврежденной рукой. Но сейчас холодно, и все носят перчатки. Даже если бы ты прокусила ему палец насквозь, он сумел бы это скрыть.
Эмма почувствовала приступ тошноты. Если бы просто прокусила!
– У его машины дизельный двигатель. Вероятно, это большой грузовик, потому что фары находились очень высоко над землей.
– Хорошо, Эмма, это поможет нашим поискам. – Он провел рукой по лицу и включил стеклоочиститель, чтобы смахнуть со стекла снежные хлопья. – И о чем ты только думала, отправляясь в путь ночью, да еще в такую непогоду?
Она думала, что, даже если бы ее джип застрял в снегу или съехал в кювет, она все равно была бы счастлива. Расстояние до тети Летти сокращалось будто само собой, без каких-либо усилий с ее стороны. Ей было весело и спокойно.
– Разумеется, я не рассчитывала, что серийный убийца захочет проколоть колеса моей машины. – Эмма дождалась, когда Натан обернется и встретится с ней глазами. – Ты сердишься на меня, потому что сам испугался. Но я ведь тоже испугалась. Чуть с ума не сошла!
Стиснув зубы, Натан смотрел на дорогу сквозь лобовое стекло.
– Но сейчас ты уже успокоилась.
Да, успокоилась, но вряд ли сможет долго сохранять спокойствие. И дело не только в запахе крови, но и в том, что Натан сидит рядом.
– Доверяй мне, – тихо произнесла она. – И это успокоит меня лучше всего.
Тетю Летти невозможно было сбить с толку, даже разбудив в два часа ночи и рассказав о встрече с серийным убийцей. Впрочем, ничего другого Эмма от нее и не ожидала. Тетя Летти отреагировала на рассказ так же, как и в тот раз, когда племянница прямо у нее на глазах превратилась в волка: посмотрела на нее холодными как сталь глазами, лишь слегка поджав губы.
Затем тетя приказала Эмме сидеть на кухне, а сама отправилась в кладовую за аптечкой. Она не успела причесать после сна свои седые волосы, из-под ее зеленого махрового халата выглядывала знакомая фланелевая ночная рубашка с цветочным узором и кружевами по краю. Ее морщинистые узловатые пальцы осторожно промыли ссадину на лице девушки.
– Значит, молодой человек, – обратилась она к Натану, бинтуя Эмме голову, – вы приглашаете нас к себе, опасаясь, как бы убийца не продолжил преследовать мою девочку?
– Да, мисс Летги, – ответил Натан из дверей кухни.
Эмма подумала, что если бы он прихватил с собой шляпу, то сейчас смущенно мял бы ее в руках. Прежде чем уйти на покой, тетя работала учителем и медсестрой в крохотной городской школе, так что ни один местный житель в возрасте до пятидесяти лет не посмел бы обращаться к ней с меньшим почтением, чем Натан.