В соответствии с этой теорией рисунки, обнаруженные в Пеш-Мерль и других пещерах на юго-западе Европы (всего около 300), — это искусство видений. Иными словами, представленные здесь образы отражают галлюцинации, наблюдаемые шаманами в измененном состоянии сознания. Но поскольку наша нервная система подобна той, которой обладали люди в эпоху верхнего палеолита, мы разделяем и общую с ними способность входить в транс.
Таким образом, не исключена возможность некоей связи между нами и нашими предками: мы можем увидеть то, что видели они, и, невзирая на прошедшие тысячелетия, прикоснуться к истокам их верований.
Дэвид Льюис-Вильямс начал развивать свою "нейропсихологическую модель" создания пещерного искусства в начале 80-х годов XX века. В 1988 году он совместно со своим коллегой Томасом Доусоном представил новую теорию ученому сообществу, опубликовав ее в журнале Current Anthropology [37]. Эта концепция с самого начала завоевала широкое признание в научных кругах, однако нашлись у нее и противники. И это вынуждает профессора постоянно отстаивать свою точку зрения, выдвигая в ее пользу все новые и новые аргументы.
Тем не менее, как признался сам профессор во время нашей встречи в 2004 году, существует одна вещь, которую он не делал и не собирается делать даже во имя науки. Речь в данном случае идет о непосредственном эксперименте с измененным состоянием сознания, которое является центральным пунктом его исследований.
По словам Дэвида Льюиса-Вильямса, он слишком "помешан на самоконтроле", чтобы войти в транс посредством ритмического танца. У него также нет ни малейшего желания голодать в течение 40 дней, и, уж конечно, он не собирается принимать психоактивные препараты — несмотря на то, что именно это средство зарекомендовало себя как самое надежное и наиболее распространенное за всю исторйю человеческого существования. Как правило, именно этот способ выбирали шаманы, желавшие войти в состояние транса.
— Но почему нет? — спросил я у него во время нашей встречи.
— Я не настолько заинтересован в этом опыте, чтобы экспериментировать над собственным сознанием, — объяснил Льюис-Вильямс.
Разумеется, такой ответ поверг меня в изумление, поскольку я считал, что именно профессор, в силу своих научных амбиций, как никто другой заинтересован в результатах подобного эксперимента. Но Льюис-Вильямс продолжал настаивать на своем. Он обратил мое внимание на то, что в научной литературе уже содержится описание ряда исследований, относящихся к состоянию транса и галлюцинациям. Так что несколько дополнительных видений здесь вряд ли что-то изменят. Главное тут — оставаться объективным, сосредоточившись на общих тенденциях в росписи пещер, а также на том, что сообщают о галлюцинациях психологи и психиатры. Именно этот избыток сведений, помноженный на здравый смысл, и лег в основу нейропсихологической теории. Так что не стоило ожидать ничего ценного от личного путешествия в потусторонний мир, который — как нам теперь уже достоверно известно — всего лишь пустая иллюзия, ввергшая некогда в заблуждение наших предков.
И хотя я прекрасно понимал, что именно лежит в основе аргументации Льюиса-Вильямса, я все же не мог согласиться с его доводами. Лично мне любая категоричность в данном вопросе представляется явно преждевременной. Мы можем чувствовать, что не существует иной реальности, кроме того материального мира, в котором мы живем. Но мы не в состоянии доказать это наверняка. Теоретически могут существовать и другие измерения, на чем настаивают все религии и на что указывает квантовая физика. Если допустить, что наш мозг является одновременно приемником и генератором сознания, то можно предположить и то, что в измененном состоянии он способен принимать волны такой длины, которые в обычной жизни нам просто недоступны.
Опираясь на собственную точку зрения и личный опыт, мы можем прийти к выводу, что "иные миры" — всего лишь плод галлюцинаций. Но в то же время мы обязаны помнить о том, что до сих пор еще не было найдено такого эмпирического доказательства, которое окончательно исключило бы возможность их существования.
В этот момент профессор выразил вежливое недовольство тем умозрительным направлением, в какое повернула наша беседа, и мы занялись обсуждением более важных вопросов. И все же я сожалел и продолжаю сожалеть о том, что ученые академического склада, исследующие воздействие видений на религиозные воззрения наших предков, настолько уверены в абсолютной вымышленности этих образов. Возможно, профессор Льюис-Вильямс на 100 процентов прав в том, что мы имеем дело с галлюцинациями, которые ввели в заблуждение наших предков, заставив их поверить в существование "иных миров". И все же профессор на 100 процентов не прав в том, что высказывает эти идеи с такой убежденностью, не имея при этом за плечами опыта подобных видений.
У меня были основания полагать, что такой опыт сможет повлиять на его точку зрения — как немногим раньше он повлиял на мою…
За шесть месяцев до описанных выше опытов с ибогеном и за три месяца до встречи в Йоханнесбурге с профессором Льюисом-Вильямсом я провел пять недель в районе перуанской Амазонки. Здесь вместе с индейскими шаманами я пил священный отвар, приготовленный из целого набора растений и действующий на человека как галлюциноген. На языке индейцев кехуа этот напиток называется "аяуаска". Это слово состоит из нескольких корней и переводится обычно как "лоза мертвых" (или же как "лоза душ"). Такое название отражает способность напитка переносить тех, кто его употребляет, в иную реальность, значительно отличающуюся от нашего материального измерения. Люди, принимавшие этот напиток, утверждали, что встречались в том мире со своими умершими предками — подобно тем, кто использовал для этой цели ибоген.
И поскольку я желал проверить гипотезу, согласно которой первые религиозные представления человечества, нашедшие свое отражение в пещерном искусстве, являлись результатом видений, порождаемых психоактивными растениями, мне было интересно узнать, что в районе Амазонки и по сей день живут шаманы, регулярно зарисовывающие свои видения [38]. Некоторые из них, как, например, Пабло Амаринго и его кузен Франциско Монтес Шуна, обрели мировую известность благодаря своему искусству, вдохновленному видениями аяуаски. В частности, Франциско Шуна стал автором одной из фресок в Проекте "Эдем" (Англия, Корнуолл)[39]. А работы Пабло Амаринго выставлялись в Нью-Йорке и были опубликованы в весьма популярной книге по искусству [40].
Современным ученым хорошо известно, почему аяуаска вызывает видения. Дело в том, что один из основных ингредиентов этого напитка богат N,N-диметилтриптамином (ДМТ), очень сильным и быстродействующим галлюциногеном. Надо сказать, что это вещество производится в том числе и человеческим мозгом, правда, в минимальных и потому незаметных количествах. Несмотря на присутствие в нашем организме, ДМТ в его чистой форме и ДМТ в растворе аяуаски занесены в список наиболее опасных наркотиков (класс А) как в США, так и в Британии. Так что если у вас найдут эти вещества, вы можете надолго попасть в тюрьму.
Зато в странах, граничащих с бассейном Амазонки, аяуаска уже не одну сотню лет является неотъемлемой частью индейской культуры. И потому в Перу, Бразилии, Колумбии и Эквадоре употребление этого напитка находится под защитой закона о свободе вероисповедания. Именно эта снисходительность, проявленная местным законодательством, а также наличие здесь шаманов, работающих в качестве курандерос (целителей) в индейских общинах, и побудили меня отправиться в Перу для опытов с аяуаской. Правда, в одном из таких экспериментов мне довелось участвовать еще в Бразилии — вместе с представителями современного синкретического культа, известного как UdV (Uniao de Vegetal). Эти люди используют аяуаску как своего рода христианское причастие. Древний опыт шаманов, основанный на видении потусторонней реальности, они с успехом распространили на современных, высокообразованных бразильцев, в остальном являющихся типичными представителями среднего класса.